Светлана Сухомизская - Легкие следы

В коридорах полуразрушенного особняка появились высокомерного вида юноши в дизайнерских джинсах. Вслед за юношами по коридорам стали распространяться слухи о грядущих переменах. Зазвучало зловещее слово «ребрендинг» и не менее зловещее слово «реструктуризация». Говорили, что «Китеж-ТВ» собираются переименовать в «КТВ» и расшифровываться это будет как «Крутое Телевидение». Юноши доброжелательным тоном надсмотрщиков концлагеря доводили до сведения всех желающих, и не очень желающих, что их цель – сделать канал процветающим, притягательным для молодых, активных и энергичных, а не для каких-то ветхих пенсионерок, прошедших Гражданскую вместе с Буденым. Новая команда смотрела на нас, как на крыс, пригодных только для полного истребления, и уж конечно, рассчитывать на то, что крыс возьмут на службу в качестве матросов было очевидной глупостью, так что самые трезвомыслящие из старых сотрудников стали тихонько покидать корабль.

Отдел кадров пострадал одним из первых. Для начала его обозвали «Отделом рекрутинга», отчего родственница химички выпала в желтый творожистый осадок, выделив газ с неприятным запахом, и в ответ была немедленно выплеснута за дверь вместе с подчиненными в количестве двух с половиной человек.

Словом, за последние две недели канал спешно покинули те, на кого изысканные манеры нового руководства произвели наиболее сильное впечатление. Менее впечатлительные, а также все, кто не имел еще возможности ближе пообщаться с начальством – и в их числе я – предпочли переждать антракт и досидеть до финального занавеса.

Скрипнула дверь, в коридоре раздались голоса и шаги. Собрание кончилось. Меня охватила тихая паника. А если начальство сейчас появится здесь, решив покурить вместе со всеми? К счастью, мой мозг работал хоть и с перебоями, но все-таки куда быстрее прочих частей тела – прежде чем побежать вниз и поскорее спрятаться в женском туалете на первом этаже, где начальство, в силу своей гендерной принадлежности, никак не могло меня настигнуть, я внезапно сообразила, что новое начальство никогда не курит вместе с коллективом, а наслаждается вредной привычкой в собственном кабинете. Строжайшие правила пожарной безопасности на начальство не распространяются, очевидно, верховная власть на канале обладает мистической огнеупорностью.

Шаги приближались. Я лихорадочно растерла ладонями по щекам невысохшие остатки слез.

– О, Маруся! Так ты здесь! – Нюта лихорадочно защелкала зажигалкой и, жадно затянувшись, с наслаждением выдохнула дым. – Уф! Думала, уже не дождусь этого счастливого момента!

Она сделала еще одну затяжку и, пристально посмотрев на меня, сказала:

– Хорошее выражение лица. Но я бы на твоем месте носила такое только на похоронах. Для работы оно выглядит слишком трагически. Что случилось? Любовь твоей жизни женится на другой?

– Как ты догадалась?! – изумилась я.

– Элементарно, Ватсон! Я тебе открою одну страшную тайну – весь отдел знает о твоей любви. Каждый раз когда твой телефон начинает петь «Last Christmas I gave you my heart», ты, изменившись в лице, стремительно выбегаешь из комнаты. Нужно быть слепыми и глухими, чтобы ничего не заметить. Вот сейчас мы шли по коридору с Илюшей, и он сказал: «Ну, наконец-то Марусин парень позвонил, а то она последние дни ходит прямо сама не своя!» Ну, а раз у тебя такое лицо… Значит, он либо погиб страшной смертью, либо собирается жениться, причем не на тебе. Поскольку, погибнув, позвонить тебе сам он никак не мог, следовательно…

– Здόрово, – мрачно сказала я. – Оказывается, весь отдел в курсе моей личной жизни!

– Ага. И весь отдел узнает о ее крушении, если ты будешь и дальше ходить с таким выражением лица.

Я изо всех сил растянула углы рта.

Нюта, склонив голову набок, оценивающе посмотрела на меня:

– Нет, пожалуй, так тоже не стоит. На веселье это очень мало похоже, а народ и так в стрессе после собрания, не надо его дополнительно пугать.

– А, кстати, что там было на собрании? – без особого интереса поинтересовалась я.

– Сказали, что работать придется гораздо больше, но зарплату, может быть, не понизят. Познакомили с новыми нахлебниками, то есть сотрудниками. Пообещали, что наша жизнь изменится, хотим мы этого или нет. Добавили, весьма неохотно, что перемены будут к лучшему. По-моему, из наших в это мало кто поверил, особенно те, кто знает Дракулу по работе на РТС.

– Дракулу?! – я захихикала, не обращая внимания на боль от осколков разбитого сердца, разлетевшихся по всему организму.