Светлана Бестужева-Лада - Мера за меру

– А это реально? – усомнилась я.

– Определенная доля вероятности имеется. Кстати, он известил о случившемся вашу матушку, та уже с утра пораньше сюда примчалась. Но разрешить вам свидание я пока, увы, не могу. Есть определенные правила…

– Понимаю, – кивнула я. – Что ж, может, это даже и к лучшему. Вряд ли маму порадует мой теперешний вид.

Петр Андреевич кивнул и отошел к соседней койке. Красавица на ней по-прежнему была недвижима и безмолвна.

– Виктория! Виктория, вы меня слышите? Откройте хотя бы глаза.

Никакой реакции. С таким же успехом он мог бы беседовать с восковой куклой. Только у кукол не бывает перебинтованных запястий.

– Тоже суицидница? – осведомилась я у Петра Андреевича.

– Других здесь не держат, – отозвался он, – в смысле, в таких палатах. Мы недавно открылись, у нас тут все по науке. Увидим, что пациент становится адекватным – переводим в открытую палату, разрешаем телефонные переговоры, прогулки, свидания… Это пока еще образцово-показательное заведение, символ того, что наша психиатрия становится все более современной и гуманной. Добро, Нина, еще увидимся. Я распоряжусь, чтобы вам принесли мамину передачу. И от таблеток не советую отказываться, нервы лечить нужно в любом случае.

Я не стала с ним спорить. Нервы, конечно, после такого происшествия лечить просто необходимо, да и торчать тут до второго пришествия я не собиралась.

В пластиковом пакете, который мне вскоре принесли, обнаружились фрукты, пакет сока, минеральная вода и конфеты, а также какой-то старый детектив и… шелковая косынка. Невооруженным глазом было видно, что хотя мама собирала все это в страшной спешке и растрепанных чувствах, все необходимое она положила. Об этом же красноречиво свидетельствовала и приложенная к передаче записка.

«Доченька! Как же ты так?! Хорошо, что Арменчик успел вовремя. Лечись, береги себя, я буду ходить через день. Арменчика, как назло, в командировку отправили. Целую тебя. Напиши, что нужно. Мама».

Да, обожаемый зять и тещиньке мозги запудрил, и от обязанности навещать свихнувшуюся супругу отделался. Молодец! Моя мама в нем души не чает: видятся они не часто, а когда приходится, он ее убалтывает комплиментами, да рассказами, как он ее доченьку обожает. Меня, то есть. Еще раз скажу: молодец!

В этот момент мне показалось, что в палате что-то изменилось. Я оглянулась и обнаружила, что соседка пришла в себя и смотрит широко открытыми глазами прямо перед собой. Даже не глазами – глазищами невероятно красивого и редкого фиалкового цвета.

– Привет, – сказала я как можно более жизнерадостно. – Меня зовут Нина. А ты – Вика?

Длинные, пушистые ресницы дрогнули, на миг опустились и тут же снова распахнулись. Интересно, она немая или это последствие шока?

– Пить хочешь? – задала я следующий вопрос.

Та же реакция. Я подошла к ней, взяла стоявшую на тумбочке кружку и помогла Вике приподняться. Она пила так же жадно, как и я какое-то время тому назад. Когда кружка опустела, а голова Вики снова упала на подушку, я услышала даже не шепот – шелест:

– Спасибо…

Слава тебе, господи, не немая! Но я не успела обрадоваться, как Вика подняла свободную от капельницы руку и приложила к своим губам тонкий пальчик с безупречным маникюром…

Моя работа с огромным количеством самых разных людей научила меня многому. В том числе, пониманию недомолвок и жестов. Вика явно не хотела говорить с врачом, но сочла необходимым поблагодарить меня за заботу. И совершенно четко дала мне понять, что все должно остаться между нами. Любопытно…

Как раз в этот момент вошла медсестра, хорошенькая брюнетка с очень живыми глазами. В руках у нее был подносик с двумя мензурками и какими-то таблетками. Она ловко отсоединила Вику от капельницы, потом таким же заученным движением приподняла ей голову, забросила в рот таблетку и влила туда же содержимое мензурки. После чего повернулась ко мне явно с теми же намерениями. Ну уж это спасибо!

– Я сама, – сказала я.

Сестра недоверчиво на меня посмотрела и предложила… открыть рот. А, черт с ней, в конце концов! Так что таблетку мне скормили, как сахар лошади, воду, правда, я выпила самостоятельно. Хоть и маленькая, но все-таки победа над режимом.

Время тянулось бесконечно. Читать мне пока не хотелось, лежать – тоже но пришлось: под капельницу, из которой в мой организм медленно просачивалось неизвестно что: назвать компоненты процедурная сестра отказалась наотрез: