Юрий Курик - Кладбище желаний

Бриллиантов не случилось. Как впрочем, и золота тоже. После установки сейфовой двери сосед не изменил свои привычки. Изредка продолжал посещать квартирку. Так же, напевая весёлый шансончик, обходил её по периметру. Изредка открывал огромные створки старинного платяного шкафа, и на короткое время исчезал за ними из поля зрения Соломончика.

Что он мог делать в шкафу?

Не справлялся же о здоровье у спрятанного там трупа. Скорей всего, сосед, опасаясь воров, пересчитывал побитые молью мещанские салопы прабабушки, свои вьетнамские трусы и китайские кальсоны. Нищета обстановки квартиры громко вопила – у её хозяина элитных мехов и прикидов от Версаче не было и нет. Но возникал вопрос: «А зачем тогда сосед установил мощную входную дверь? Что в этой убогой квартире представляет ценность?»

Соломончик старый человек. Он жил при МГБ, НКВД, КГБ и ФСБ. Он много умеет, много знает и ещё о большем догадывается. Внутренний голос ему твердил: «Соломончик, чем дальше от силовых друзей народа, тем целее кошелёк и нервы!»

Странно, но деньги ценнее, когда их нет, остатки нервов, вообще, на вес золота. По этой причине Соломончик решил не беспокоить героических полицейских соседскими странностями, но тайна однокомнатной квартиры не давала покоя бедному любопытному еврею. Ему ужасно хотелось заглянуть под завесу тайны соседа. Не из за желания разоблачить врага народа, а по причине старческого любопытства. Учёными давно установлено, что дедушки, и бабушки всех национальностей больше всего на свете любят совать свои носы не в чужие дела.

Любопытство подтолкнуло Соломончика поближе познакомиться с фигурой странного соседа. Для этого он не побежал к нему с бутылкой водки, в надежде, что спьяну сосед выдаст ему все секреты жизни. Соломончик старый человек. Жизнь учил не по конспектам лекций. Цена алкогольных откровений ему знакома не понаслышке. К тому же у него болела печень, и было жаль тратиться на бутылку.

Бедный любопытный портной пошёл путём эконом-класса.

Соломончик, чтобы не выделяться из остальной старческой массы, снял с головы кипу, сбрил пейсы. И принялся за визуальное слежение за подозрительным соседом.

У портного со стажем знакомых, как у врача, а может быть ещё больше. Одним клиентам брючата стачал, другим костюмчики по-шил, третьим пальтецом угодил. Каждый из нас готов почесать язык о судьбу третьего. Если это бесплатно и ничем не грозит, то с удовольствием судачим в цветах и красках.

Через три месяца слежки, и после душевных бесед с причастными к соседу людьми, Соломончик на удивление много узнал, и искренне не понимал: почему он, старик знает, а полиция нет? Второй вариант – она знает, но молчит, как карась в пироге. Почему?

Выяснилось, сосед имеет должность. Если есть должность, значит, есть всё остальное. Иначе, как же его в ведомость по зарплате записывать? Звался сосед Тарасом Григорьевичем Задунайским. Оказался он маленьким человеком. Не по росту, а по существу. Можно сказать, тьфу, а не человек! Видимость одна. Глянешь поначалу на него и много чего хорошего подумать о нём можно. Солидный, высокий, сытое пузцо над брючным ремнём. На голове благоприобретённая лысина в ореоле седых волос. Расплющенная многолетним сидением о служебное кресло задница, внушала тайные надежды просителям на положительный исход челобитных.

Соломончик, конечно, мудрый человек и хороший портной, но не дано ему познать хитросплетения человечьей души клерка средней руки. Тарас Григорьевич был отчаянным человеком. Он страстно желал обладать миллиардами. Лучше долларов. На крайний случай можно удовлетвориться рублями. Подошли бы и тугрики, но, чтоб их было много. При этом Задунайский, по причине занимаемой должности, и, главное, из за отчаянной трусости характера, не мог осуществить свою заветную мечту. Ему больше хотелось, чем моглось. Он панически боялся тюрьмы. При разговорах коллег, мол, слышали, у губернатора N-ой области при обыске валюты на миллиард изъяли, А у чиновницы «Х» драгоценностей при аресте четыре пуда описали – у Тараса Григорьевича отнимались от ужаса ноги. Начинали дробно стучать зубы и он, от страха, тихо, но ощутимо, портил воздух. Коллеги подозрительно смотрели друг на друга, и быстро расходились по своим кабинетам. От конфузии, Задунайский страшно страдал, но мечты разбогатеть не оставлял.

Задунайский чиновничья крыса. Одним словом клерк. Мелкий чиновник, но с личным кабинетом. И не важно, что кабинет рядом с сортиром. Важно то, что Тарас Григорьевич по долгу службы первым узнавал решение начальника.