Дина Константинова - Тайник на Кутузова (сборник)

Бабулька на меня больше не смотрела. Она откровенно рассматривала Клауса.

– Ма, кто там? – раздался очень неприятный мужской голос откуда-то из недр квартиры. А потом явился владелец голоса – полупьяный, давно не бритый, еще дольше не мытый мужчина неопределенного возраста. Лицо у него было характерного землистого цвета, глаза мутные. На тощем торсе болтались растянутые спортивные штаны. Плечи прикрывала замызганная майка.

– Чё надо? – поинтересовался он, увидев нас на пороге квартиры.

– Иди, иди к себе. – Бабульке явно стало стыдно, и она принялась толкать сына в спину.

– Не, а кто такие и чё им надо? – Тот ловко вывернулся и уперся рукой в дверной проем.

– Здравствуйте, – радостно поздоровалась я. – Вот, товарищ немец. В вашем доме жил его дед...

– А. – Мужчина улыбнулся, оголяя редкие гнилые зубы. – Тут теперь много таких приезжает. Ты, мать, это, пусти людей-то...

И нас пустили. Пустили в темный, плохо пахнущий коридор, где под закоптившимся потолком висела одинокая лампочка, а в углу стоял видавший виды облупленный шкаф. Клаус обвел помещение взглядом, и мне показалось, что сейчас он потеряет сознание. Ему было тоскливо и печально, я это видела. Видела и понимала. Будь я на его месте, я бы чувствовала то же самое. Мне тоже было тоскливо, несмотря на то что мой дед здесь никогда не жил. Здесь было тоскливо по определению. И очень, очень грязно...

– Мать, ты на кухню людей приглашай, чего топчешься? – Мужчина, который носил царское имя Александр, взял дело в свои руки и принялся командовать.

– Да вы проходите, проходите, – засуетилась бабулька. – Чайку сейчас поставим.

– Что вы, – застеснялась я. – Зачем чай, мы только дом глянем – и все...

– Чайку, – усмехнулся Александр. – Гостям с мороза нужен твой чай...

Наблюдая за хозяевами квартиры, я мысленно про рабатывала тактику поведения. Ну конечно! Водочка и закуска! В данной ситуации они решали полдела.

Мы прошли на кухню, такую же тусклую и тоскливую, как коридор. Шторка, которую я видела снаружи, висела здесь и вблизи выглядела еще хуже, чем на расстоянии.

– Присаживайтесь к столу, – сказала бабулька, топчась и, видимо, туго соображая, что ей стоит делать дальше.

– Значит, так, – обратилась я к Клаусу по-немецки. – Теперь мы с вами говорим по-немецки, по-русски вы почти не понимаете.

– Поче...

– Потому что я так сказала, – оборвала я его. – И вы будете делать вид, что ничего не понимаете, что мы тут говорим, ясно? Сейчас вы пойдете в магазин, что на углу. Купите бутылку хорошей, дорогой водки, какой-нибудь колбасы, тоже до рогой, пачку «Мальборо» и коробку конфет для бабули.

– Я? В магазин? – Клаус изумился так, словно я посылала его на Луну. – Я там никого не знаю!

– Я там тоже никого не знаю, – тихо сказала я и пристально посмотрела ему в глаза. – Вы хотите, чтобы я помогла вам отыскать ваш тайник? Значит, молчите и делайте так, как я говорю.

– Ой, как вы хорошо говорите по-немецки! – Бабулька была поражена, меня зауважали.

– Да что там. – Я, вроде как смущаясь, махнула рукой. – Товарищ сейчас в магазинчик сходит быстренько...

– Что вы? Зачем?

– Мать, ну что ты лезешь, – буркнул на бабульку сын. – Раз надо человеку, пусть идет.

Конечно, подумала я, почувствовал, что сейчас будут наливать на халяву...

Когда Клаус скрылся за дверью, я начала зондировать почву.

– И давно вы тут живете? – осматриваясь, спросила я.

– С сорок шестого, – ответила бабулька, наливая воду в чайник. – Я чайку поставлю.

– Мать, ты это, рюмки лучше принеси. – Александр выудил из шкафа бутылку водки, в которой на дне плескалось совсем немного огненной жидкости. – И огурчиков давай...

За двадцать минут, которые Клаус ходил в магазин, я узнала следующее: на первом этаже было две квартиры. В одной, где я и находилась в данный момент, проживала бабуля, Вера Петровна, и сын ее – Александр. Вера Петровна проживала в доме с самого «начала», с сорок шестого года, ранее тут был настоящий улей, но потом людей как-то расселили... Саша, сын Веры Петровны, насколько я могла видеть, был алкоголиком со стажем и, кажется, нигде не работал. Причем уже очень давно...

Во второй квартире на первом этаже жила одинокая дама по имени Таня. Даме было сорок пять лет, она давно развелась, детей не имела, работала на каком-то овощном складе, заводила много ухажеров и проживала в доме с восемьдесят третьего года. Слушая даты, я искренне поражалась четкой памяти Веры Петровны. Я бы, например, ни за что не вспомнила, в каком именно году к нам в дом переехала Наташа Меркулова или, скажем, чета Барсуковых. Вера Петровна помнила все досконально.