Виктор Бондарчук - ОПЕР, или В городе нашенском

Было видно, как парень напряженно думает, борется с собой: рассказать или нет.

– Рассказать тебе все равно придется, и никуда ты не денешься.

И Максим внял моим убеждениям:

– Пистолет мой, я его в Белоруссии нашёл. Там у меня родственники. А где потерял, не помню.

– Потерял, так потерял. Подробней про потерю расскажи. Как это можно потерять такую объемную и тяжелую вещицу?

А душу накрыла грусть-тоска. В глубине этой самой души понимаю, так оно и есть, парень не врёт. Ну а если так, то раскрываемость этого дела снова приближается к нулю.

– У нас ещё дома «наезд» случился. Одна левая бригада нас прессовала.

– За продажу некачественных наркотиков?

– Ну, примерно… Вот пока эти тёрки шли, я и таскал с собой «пушку». Потом всё вроде улеглось, с нас вину сняли, и я на радостях набрался.

– Напыхался, наверное.

– И то, и другое. В клубе коньяк пил, а на улице раскумарился. И, конечно, вырубился во дворе дома на лавочке. У меня в этом доме подруга жила, я к ней и припёрся. А она не пустила меня к себе. Часа через три, под самое утро, очухался и домой отвалил. Потом ещё целые сутки в себя приходил. Вот тогда и вспомнил про пистолет, а его у меня уже не было.

– Думаешь по пьяни где-то выронил? – закидываю провокационный вопрос.

Но парень отвечает честно, не идёт на подброшенную мной подсказку:

– Он просто не мог сам выпасть из спецкобуры. К тому же ремешком был пристегнут к поясному ремню. Думаю, его забрали, когда я был в отрубоне. Но опять же, права на месте оказались, как и портмоне с приличной суммой. Всё так и было, я клянусь.

К сожалению, парень кажется не врёт. Расследование снова уперлось в тупик. И совсем нет смысла подтягивать этого кадра вплотную к следствию. Он своё дело сделал: привёз пистолет и благополучно потерял. Пусть пока гуляет, его всегда можно будет достать, конечно, при острой необходимости.

– Слушай сюда: я пока шум из-за пистолета поднимать не буду. Я тебе верю, поэтому пока гуляй. Но этот ствол я обязательно отыщу, и если ты соврал, утаил что-то или, не дай Бог, продал, то не обессудь, разговор будет крутой. Мы подтянем тебя к делу по полной. Еще раз спрашиваю, ничего не утаил?

– Как на духу, честное слово, всё так и было. Кстати, может тебе деньги нужны? Я-то знаю, как в милиции платят. Могу подкинуть.

– Исключено, дорогуша. Траты твои впереди, тебе за наркоту придётся откупаться от местных. Судьба в моем лице шлёт тебе предупреждение, так что думай, пока ещё не поздно.

– Обязательно подумаю. Слушай, лейтенант, выручи уж до конца. Дай сотик на минутку.

Я отдал телефон и ждал, пока парень расскажет родителю, в каком он отделении, ничего с ним страшного не случилось, но финансовая помощь нужна и срочно.

Старлею я сказал, что задержанный меня больше не интересует, в нашем расследовании он не при делах.

– Сруби с него бабок, сколько положено и отпускай. Наркоту-то я ему подсунул. Кстати, через полчаса здесь будет его папочка – долларовый миллионер. Я думаю, он легко выкупит убойные протоколы на сыночка.

Дежурный врубился сходу, предложил и мне до конца поучаствовать в этой игре, а то как-то некрасиво получается, мол, дело организовал, а от премии отказался. Оказывается, выкуп называется премией. Я его сдержанно поблагодарил и отправился по своим делам.

Вернулся домой через десять дней. Лететь самолетом вместе с коллегами отказался категорически. Боюсь летать. Ну, как говорится, боишься, так боишься, добирайся поездом. Качайся неделю в вагоне. Утомительное занятие, конечно, зато целая неделя полного безделья: ни забот, ни тревог. Да и Россию посмотрю, когда ещё такая возможность представится. До Урала было скучновато, а вот от Новосибирска очень даже весело. Вагон наполнился перегонщиками. Молодые, спортивного вида ребята зарабатывали на жизнь перепродажей машин. Купил, перегнал, продал. И так круглый год, один на один с погодой, разбитой дорогой и другими мутными прелестями нашего такого же мутного жития. Познакомились, водки попили и адресами обменялись. Обещал помочь при случае, мало ли, какие заморочки могут возникнуть у ребят в чужом городе. В общем, получился у меня настоящий недельный отпуск.

Появился на службе в расстроенных чувствах; доложил, что парень не при делах: не видел, не слышал, не приобретал и не продавал. Всё логично, кто захочет добровольно на срок раскручиваться, имея за спиной очень влиятельного папашу. Самое удивительное, но начальство восприняло эту неудачу спокойно, ну не получилось и не получилось. Ничего, мол, не поделаешь, если одна из версий оказалась пустышкой. Снова однообразная текучка милицейских будней таких серых, когда выпивка – одна радость и единственный праздник жизни. Я не участвую в таких мероприятиях, а значит, закономерно отделяюсь от коллектива. Ко мне обращаются только по необходимости, только по работе и не больше. Как-то посидел часик с сержантами, выпил сто граммов хорошего коньяка и выслушал поучения, что веду себя неправильно, пора определяться и прибиваться, наконец, к какому-то краю. Пора становится своим среди своих. Многим кажется, что я смотрю на них свысока, и что я человек в милиции временный, если не сказать случайный. Такие как я, обычно уходят в адвокаты или начинают работать против своих в службе собственной безопасности. Я всё понял и, конечно, не возражал. В адвокаты не собираюсь, тем более в СБ. Пообещал подумать и исправиться. А что тут думать, уходить надо, пока дров не наломал.