Ромэн Сарду - Никому не уйти

— Есть и другие места, которые стоит посетить, но у нас, к сожалению, уже нет времени. Кроме того, есть смысл оставить себе пару сюрпризов на потом. — Мэри улыбнулась.

— Благодарю вас. Насчет сюрпризов вы сегодня и так не поскупились…

Они приготовили себе кофе в комнате для преподавателей. Держа чашку в руке, Мэри расстегнула пальто и прислонилась к стене.

— Почему вы выбрали именно наш университет? — поинтересовалась она.

Фрэнк пожал плечами.

— В моем возрасте не так-то просто получить должность преподавателя, да и зарплата здесь намного выше, чем в других местах, которые были у меня на примете.

— Ну что ж, вполне откровенно.

Фрэнку все больше не нравилось, что они разговаривают друг с другом в такой вот официальной манере. По возрасту Мэри была такой же, как и студенты Франклина, то есть она была младше его лет на шесть-семь — не больше.

— А вы? — спросил Фрэнк. — Вы все еще учитесь здесь?

— Уже нет. Я решила, что обойдусь без университетского образования.

— Ого!.. Но ведь это тягчайшее преступление! — усмехнувшись, воскликнул Фрэнк. Он тут же представил гримасу на лице своей матери, если бы она услышала подобное заявление. — И какие же у вас теперь планы?

— Я отправила документы на поступление в школу модельеров в Нью-Йорке.

— Замечательно. Хотите стать манекенщицей?

Мэри слегка нахмурилась.

— Нет. Я хочу стать стилистом.

— А… Ну конечно… Извините. Мне это даже в голову не приходило.

Мэри добродушно улыбнулась и посмотрела на Фрэнка.

— Моим родителям — тоже. Особенно если учесть, что они — христиане, преподаватели и пуритане. Для них мир модельеров ассоциируется с наркотиками, сексуальными меньшинствами и всякими сумасбродами. Нельзя сказать, что я с ними в этом абсолютно не согласна, но надо воспринимать мир таким, какой он есть.

— Несомненно.

Мэри посмотрела на часы.

— Уже почти десять. Сейчас я отведу вас в кабинет отца. Кстати, я, по правде говоря, еще не читала вашу книгу, но слышала о ней много хороших отзывов. Она посвящена писателям-романистам, не так ли?

— Да. Этим странным типам.

— Ну что ж, в нашем университете такого добра у вас будет хоть отбавляй. Я имею в виду студентов Майкрофта Дойла. Вот увидите. — Девушка помолчала и добавила: — А вы удачно выразились, назвав писателей «странными типами»…

В десять часов Франклин направился на встречу с Льюисом Эмерсоном. Однако ему пришлось подождать перед дверью минут двадцать: у ректора были другие посетители. Наконец он увидел, как из кабинета Эмерсона вышли трое полицейских, один из них — лейтенант.

— Сожалею, что заставил вас ждать, — сказал ректор, увидев Франклина в приемной.

— А зачем сюда приезжали полицейские? Что-то серьезное? — спросил Фрэнк, проходя в кабинет.

— Нет, не думаю. Лейтенант Амос Гарсиа из полиции штата попросил у меня разрешения осмотреть часть территории наших лесов. Его люди, похоже, собираются прочесать этот участок вдоль и поперек.

— Они кого-то ищут?

— Не совсем так. Впрочем, я понял далеко не все из того, что он мне говорил. Они вроде бы хотят установить оцепление и никого через него не пропускать, хотя в этой лесистой местности вряд ли можно кого-то встретить, разве что диких животных. Людей в лесу нет, да им там и нечего делать. Впрочем, посмотрим. Ну, как ваша экскурсия?

— Экскурсия прошла прекрасно, хотя было холодновато. Но я многое узнал и сейчас полон впечатлений.

— Правда? Здесь вас ждет большой объем работы.

Эмерсон выдвинул ящик стола и достал из него целлофановый пакет, в котором оказались связка ключей и пульт дистанционного управления.

— Это вам. Ключи от всех зданий и пульт дистанционного управления для въездных ворот. Отныне вы будете чувствовать себя как дома.

Затем Эмерсон протянул Франклину несколько листов бумаги.

— Здесь изложена информация относительно дома, в котором вы будете жить, в том числе точный почтовый адрес. А еще — ваш контракт на пользование телефоном.

За этими бумагами последовали личные дела студентов — с подробными записями, охватывающими их пребывание в университете с того момента, как они стали абитуриентами, — учебные планы Дойла, проверенные им сочинения студентов. Все, что происходило в течение учебного года, обычно начинающегося с октября, скрупулезно фиксировалось в толстых личных делах, заведенных на каждого студента.

— Я понимаю, что в той учебной дисциплине, которую будете преподавать вы, имеется большая доля субъективизма, — сказал ректор. — Особенно это чувствуется при проведении вступительных тестов для абитуриентов. Будущих студентов-литераторов отбирают совсем не так, как отбирают, например, студентов, желающих изучать точные науки. Имейте в виду, что в этом учебном году вам придется преподавать по той учебной программе, которую в свое время составил Майкрофт Дойл. Допустим, второй семестр посвящен новеллам, значит, Дойл руководствовался списком литературы и детальной программой занятий, утвержденной в начале учебного года. Он подобрал себе студентов весьма специфического типа, — усмехнувшись, произнес Эмерсон. — Вам нужно будет подождать до начала следующего года, чтобы иметь возможность выбрать среди абитуриентов тех, кто соответствует именно вашим требованиям. Я советую вам пока не очень отклоняться от методики вашего предшественника. Попытайтесь вникнуть в логику мышления Дойла и понять, что он хотел обучать каждого студента в соответствии с его индивидуальными особенностями. Ошибка всех начинающих преподавателей заключается в том, что они стремятся сразу же навязать свой собственный стиль — зачастую в довольно безапелляционной манере. Поэтому лучше не торопиться.