Леонид Влодавец - Душегубы

- Если смогу, то уточню. В рамках возможного, конечно.

- Ну, невозможного мы требовать не собираемся. Так вот, нашего заказчика интересует перспектива отношений вашей области с федеральными властями в условиях приближающихся выборов и возможных вариантов их исхода.

- А почему вы этот вопрос мне задаете? Я ведь не Глава администрации, не председатель областной Думы. Мое дело - блюсти законность. Будут нарушения закона о выборах - возбудим уголовные дела. Начнутся беспорядки - привлечем организаторов к ответственности. А если все пройдет нормально и тихо - моя роль минимальная.

- Виктор Семенович, - вмешался Соловьев, - не надо овечку изображать. Глава в этой области фигура скорее номинальная. Это ежу ясно. Может, он сам о себе и более высокого мнения, но это только по недостатку ума и избытку номенклатурной спеси.

- Это ваша личная оценка. А у меня нет оснований считать, что я пользуюсь большим влиянием на областные дела, чем Глава. У меня, согласен, участок работы просторный, ответственный, но имеет строго обозначенные границы. Каких-то "сверхполномочий" я не имею.

- Может, это и так, но все же знают, что не место красит человека, а человек место. По оценкам аналитиков нашего клиента, вы являетесь вторым-третьим человеком по степени влияния на общую обстановку в области, улыбнулся Резник. - После Рындина вы идете наравне с Тихоновым.

- Порадовал бы Эдуарда Сергеевича, - хмыкнул Иванцов, - но боюсь, что он подумает, будто я издеваюсь.

- Ладно, - сказал Резник, - оставим все аналитические разработки в стороне. Предположим, что у нашего клиента просто сложилось мнение, будто в вашей области идет подготовка общественного мнения к возможному изменению статуса области и даже - я могу это допустить? - к решительному изменению отношений с Федерацией.

- Говоря по-русски, - нахмурился Соловьев, - к провозглашению независимости.

Иванцов закатился хохотом. Сыграть веселье ему было не так уж и просто, но получилось довольно натурально.

- Наверно, это они такой вывод из публикаций в прессе сделали, предположил Иванцов, отсмеявшись. - Ну, пишут разные народные витии с подачи профессора Бреславского, что, мол, в древности Москва Береговию завоевала, притесняла пятьсот лет и сейчас налогами задавила, предпринимательству палки в колеса ставит... Но писать ведь не запретишь, у нас свобода слова как-никак утвердилась на практике.

- И это не значит, что в определенных кругах взят курс на реальное изменение отношений с Москвой?

- Не думаю...

- Жаль, если так, - Резник потеребил свою бородку, - потому что клиент, которого мы представляем, возлагал на это кое-какие надежды. Он давно задумывался над возможностями вложения капитала в России, но его пугает неопределенность и непредсказуемость поворотов в политике такой огромной страны. Кроме того, иерархический огромный госаппарат и сложное налогообложение.

- А в маленькую Береговию он бы вложил? - прищурился Иванцов.

- Больше того, - доверительно сказал Лева, - он смог бы пролоббировать в международных кругах ее признание де-юре.

- Это кто ж такой? Князь Мира? - усмехнулся прокурор.

- Не все ли вам равно, Виктор Семенович? Ведь, как я понял, его данные о возможном сепаратизме в Береговии неверны...

- Знаете, Лев Моисеевич, всякие данные до определенной степени неверны. То есть какая-то часть сведений недостоверна. Вместе с тем в каждой информации присутствует определенный процент достоверного. Вопрос в соотношении достоверного и недостоверного. Сейчас у меня маловато достоверной информации о вашем, так сказать, клиенте. Если вы мне побольше сообщите, то можно будет и относительно сотрудничества подумать...

БРАТЬЯ

- Притормози, - велел шоферу облвоенком Сорокин. "Уазик" приткнулся к смерзшейся куче подтаявшего за день снега. - Пожалуй, нет тебе смысла меня ждать. Езжай с Богом, я пешочком дойду.

Водитель спорить не стал. Он знал, что полковнику от магазина "Олимпик", в который он вроде бы собирался, всего ничего до дома. На машине дольше. Напрямую не проедешь, надо кругами добираться. А тут прошел через магазин, свернул во двор - и дома.

Было около шести вечера, темнота уже окутала улицы, зажглись фонари. Народ густо шел по улицам, возвращаясь с работы.

"Уазик" укатил, а Юрий Николаевич отправился в магазин. Особого интереса к прилавкам он не проявлял. В "Олимпике" продавали спортивные товары. Народу было немного. Цены уж больно кусались. Может, и стоило полковнику приобрести себе какой-нибудь тренажер за полтора-два миллиона, чтоб согнать жирок, который начал постепенно наползать на матерую фигуру, но денег таких при себе не имелось. К тому же сомнительно, чтоб до этого тренажера удалось когда-нибудь добраться. Спортом заниматься на военкомовской должности было некогда. Впереди уже маячил весенний призыв, из Чечни опять приходили цинки, привозили покалеченных пацанов, и надо было со всем этим разбираться. Потому что мамы и из облцентра, и из других городов области, и из сел, к которым привозили упаковку с "грузом 200", знать не хотели, что военком их детей в Чечню не посылал. И те, чьи парни возвращались без ступни, без руки, парализованные или потерявшие разум после контузии, тоже изливали весь гнев на него, выстояв очередь в приемной. Но ведь он действительно никого в Чечню не посылал. И в Таджикистан, и вообще во все места, откуда приходили гробы. У него был план и команды, за которыми приезжали "покупатели" из войск и везли куда-то. А уж там, на месте, другие люди в погонах решали, кто должен ехать на север, а кто на юг.