Себастьян Жапризо - Дама в автомобиле

— Да, заодно передайте ему, что когда он поедет обратно, пусть заберет четыре тонны на улице Лувр. Скажите, что это я ему передал. Сардина. Он поймет. Четыре тонны груза. На улице Лувр. Ну, валяйте, желаю удачи.

Коммутатор гостиницы ответил мне, что Париж еще не дали. Я попросила соединить меня с Кольбер 09–10, а также подать мне обед в номер. Контору Гарбаджио мне дали сразу.

— Ле Генева? — спросил женский голос. — Вам не повезло, дорогая, он уже уехал. Подождите-ка, он должен был грузиться у причала. Позвоните Кольбер 22–18, может, застанете его. Но дело в том, что сегодня вечером он должен забрать свежие овощи в Пон-Сен-Эспри, так что едва ли он задержался.

— Вы хотите сказать, что он едет в Париж? На своем грузовике?

— А вы полагаете, что он отправится туда поездом?

— Разве он работает четырнадцатого июля?

— Простите, мадам, не мне вам, конечно, объяснять, судя по вашему парижскому произношению, но парижане едят каждый день. Даже четырнадцатого июля.

Я попросила дать мне Кольбер 22–18. В тот момент, когда меня соединили, я услышала стук в дверь. Прежде чем пойти открыть ее, я спросила в трубку, нельзя ли мне поговорить с Жаном Ле Гевеном. Мне просто ответили: «Пожалуйста», — и он сразу же подошел к телефону. Я ожидала, что его долго будут искать, и от неожиданности даже онемела.

— Да? Алло! Алло! — кричал он в трубку.

— Это Жан Ле Гевен?

— Да.

— Здравствуйте, я… мы с вами встретились в субботу; помните, в Жуаньи, после обеда? Белая машина, букетик фиалок?

— Нет, вы шутите…

— Я серьезно. Помните?

Он рассмеялся. Я узнала его смех, перед моими глазами всплыло — очень четко — его лицо. В дверь снова постучали. Он сказал:

— Вы знаете, а фиалки-то завяли, придется мне купить вам другой букетик. Где вы сейчас?

— В Касси. Я вам звоню не из-за букетика, вернее, нет, именно из-за него. Я… подождите минуточку, прошу вас. Вы можете подождать? Только не вешайте трубку.

Он снова рассмеялся и сказал, что подождет. Я соскочила с кровати, подошла к двери и спросила, кто там. Мужской голос ответил, что принес обед. Я взяла поднос, сказала «спасибо, большое спасибо» и тут же захлопнула дверь. Когда я снова взяла трубку, Рекламная Улыбка еще был у телефона. Я сказала:

— Извините меня. Я в гостинице, у себя в номере. Ко мне постучались, принесли обед.

— Что у вас вкусненького сегодня?

— Что принесли? Сейчас. — Я взглянула на поднос. — Жареную рыбу. Кажется, барабульку.

— И все?

— Нет. Еще что-то вроде рататуя, салат, креветки. Я звонила в Жуаньи, чтобы разыскать вас.

— Мне повезло. А зачем? Из-за фиалок?

— Нет, не только.

Я не знала, как ему объяснить. Молчание затягивалось, и я спросила:

— Скажите, после того, как мы с вами расстались, вы ведь ничего не сделали мне плохого?

— Вам?

— Да. У меня были неприятности по дороге. Я подумала, что это надо мной подшутили, одним словом, что это вы. Я подумала, что вы меня разыграли.

— Нет, это не я. — Он говорил, спокойно, но его тон стал лишь капельку менее дружеским, менее веселым. — А какие неприятности?

— Я не могу рассказывать вам по телефону. Я бы хотела встретиться.

— Чтобы поведать мне о ваших неприятностях?

Я не знала, что ответить. Несколько секунд мы молчали, потом я услышала, как он вздохнул и сказал:

— Ваша барабулька остынет.

— Пусть.

— Слушайте, я уже погрузился — сейчас мне как раз оформляют накладные — и должен буду ехать. А ваше дело нельзя отложить на два-три дня? Сегодня вечером мне надо быть в Пон-Сен-Эспри, обязательно.

— Я вас очень прошу.

— Через сколько времени вы можете приехать ко мне в Марсель?

— Не знаю, через полчаса, минут через сорок пять.

— Ладно. Постараюсь. Отсюда я еду на грузовую автостанцию. Это в Сен-Лазаре. Спросите любого флика, каждый покажет. Я буду вас ждать до четверти второго. Дольше не смогу.

— Я приеду.

— Грузовая автостанция в Сен-Лазаре. Я вам тогда сказал, в субботу, что вы красивы?

— Нет. То есть да. Но не так прямолинейно.

— Надеюсь, ваши неприятности не очень серьезны. Как вас зовут?

— Лонго. Дани Лонго.

— Имя у вас тоже красивое.

Дальше я все делала одновременно. Натягивая на себя костюм, жевала листики салата, а впихивая ноги в туфли, выпила стакан минеральной воды. В тот момент, когда я уже уходила, зазвонил телефон. Меня соединили с Парижем. Я совершенно забыла, что вызывала своего друга художника.

— Это ты, Бернар? Говорит Лонго.

— Послушай-ка, ну и задала ты мне ребус. О боже, где ты?