Сергей Распопов - Ещё не вечер. Рассказы. Новеллы. Повести

– Валерий, ты где? Он вздрогнул, услышав голос свояченицы. – Я тут, Шура, выходи к бассейну…

– Почему ты не подошел к калитке? – удивленно спросила она. – Не думал, что это ты. Иначе обязательно подошел бы… К тому же, у тебя свой ключ. Ты здесь такая же полновластная хозяйка, как и я.

– Скучаешь?

– А как ты думаешь? – он поморщился, будто ощутил зубную боль.

– Закралось подозрение: не назвал ли ты полный дом зеленоглазых шлюшек, справив поминки по жене и вывесив над дверью красный фонарь?

– Ты же меня знаешь?

– Да, я знаю мужчин, – многозначительно заявила свояченица. и добавила: – Приезжай с сыном к нам завтра ужинать!

– С удовольствием.

– А кстати, как Андрей?

– Полагаю, нормально. Что ему сделается? Я записал его в секцию баскетбола. Поначалу он не был от этого в восторге, но сейчас страстно увлекся. Появились новые друзья. Похоже, он ими верховодит. Сколотил шайку таких же, как сам, тинэйджеров. Господи, что за слово? Язык вывернешь. Мы в наше время просто именовались подростками. Но я счастлив, что он не один. А то он помешался на компьютерах.

– Что же в этом плохого?

– Плохо то, что любое физическое ограничение индивидуума приводит к ограничению умственному.

– Прекрасный довод современного отца. – Она искренне рассмеялась. – не думала, что ты у нас еще и философ. Александра приблизилась к нему вплотную и обхватила его за шею.

– Брось, пожалуйста, эти штучки! – мрачно сказал он и рывком снял ее руки с себя. – О, настоящий бирюк. По-моему, тебе сейчас нужна компания, – она подняла руки, чтобы поправить спутавшиеся волосы, и ее упругая грудь заколыхалась в такт движению. – Очень соскучилась по тебе.

– Нет, Шура, оставь… – судорожно выговорил он от того, что в горле жутко пересохло. – Может, у тебя проблемы с женщинами? – язвительно спросила она. —

– У меня нет проблем с женщинами, просто я устал.

Что ж, как хочешь, – разочарованно пожала плечами «роковая женщина» – Для меня

это только акт милосердия. Сам знаешь! Он промолчал.

– Итак, ждем вас в половине восьмого. Не забудь. Она кошачьей поступью дошла до двери. Обернувшись, виновато произнесла: – Конечно, мне не стоило так к тебе навязываться…

Он посмотрел в синюю глубь бассейна и поймал себя на мысли, что хочется дьявольски хочется выпить. Но не водки, а пива. Он вспомнил, что у него на кухне, в холодильнике, имеется маленький запас «Очаковского».

– Андрей! – окликнул он сына, проходя мимо его комнаты. – Время подкрепиться! Жду!

В ответ ни звука. Тишина. Он взглянул на циферблат часов. Без двух минут полночь. А может, парень уже поел и видит десятые сны? Все возможно! Поздновато, конечно, для ужина, но сын никогда не отказывался разделить с ним вечернюю трапезу. Выпить стакан горячего чая и съесть большущий кусок холодной ветчины, обильно политый сверху кетчупом.

Он постучал в дверь комнаты сына. Сделал он так не из деликатности. А потому что не мог поступить иначе: в сердце Маркина вошло острой иглой обыкновенное беспокойство отца. Он заглянул в комнату сына. Она оказалась пустой. Он не стал ее закрывать. Решил, что оставит Андрею записку или поговорит с ним завтра утром, по-мужски. Да, народная поговорка не врет. «Маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие беды.» Просто прямое попадание в цель.

На кухне ему бросилась в глаза записка, лежащая на столе. Тривиальное послание, предназначенное специально для него, гласило: «Папа! Я похищен. Моему здоровью пока ничего не грозит. Но если ты не выплатишь похитителям сто тысяч „зеленых“ в течение последующих трех дней, мое тело будет тебе доставлено в гробу. Прощай… Твой сын Андрей». И еще предупредительная строчка внизу: «В милицию не обращайся. С тобой свяжутся по телефону».

Это был удар ниже пояса. Предательский удар в пах, которого он совсем не ожидал. Его жизнь после всех треволнений только начала налаживаться. И вдруг, в один единый миг, все полетело к черту. «Человек – это звучит гордо!» – ворвалась в мозг избитая фраза великого пролетарского писателя. Маркин истерически захохотал. Он не мог остановить этот смех загнанного в угол идиота. Потом, окончательно выбившись из сил, опустился на корточки между буфетом и холодильником и затих. Он чувствовал себя маленьким, ничтожным, забитым существом. «Человек – это звучит гнусно!» – то и дело про себя повторял Валерий, не сознавая четко, что думает. – Подонки. Твари.!!» Да, он был жестоким к жене, сыну. Но он никогда не был бесчеловечной самовлюбленной мразью! Тогда за что такая кара? За что Бог пытается раздавить его? Он так просто не сдастся. И либо погибнет на поле брани, либо лягут на нем эти недоделанные недоумки, сделавшие за какие-то секунды из него бомжа. Ублюдки! Не на того напали… Он, задыхаясь от ярости, медленно побрел к себе в кабинет.