Лоуренс Блокмэн - Смерть в замке

— К сожалению, не имею чести его знать, — сказал я.

Инспектор Мордан допил лимонад, бросил несколько медяков, со звоном упавших на стол, и встал.

— Навестите меня, когда вернетесь в Париж, — сказал он. — Удачи вам с альдиной.

На следующий день я отправился в Бомюр. Деревушка эта расположена в пяти часах езды от Парижа, среди зеленых холмов Бургундии. Огромное здание замка с первого взгляда поражало своей несообразностью, разноголосицей архитектурных стилей и эпох. Представляя собой некоторую историческую ценность (одна из его башен была построена чуть ли не в десятом веке), замок все же оказался недостаточно изысканным для того, чтобы им заинтересовался Виолле-ле-Дюк [6] Виолле-ле-Дюк Эжен Эмманюэль (1814—1879) — французский архитектор, историк и теоретик архитектуры. Реставрировал ряд французских готических соборов и других памятников старины. .

Новый владелец замка, Рене Франсуа, сердечно встретил меня и настоял на том, чтобы я остановился у него, а не в деревенской гостинице.

— К сожалению, в замке на сорок пять комнат всего одна ванная, — добавил он, улыбаясь. — Покойный дядя не хотел осквернять свой драгоценный дом чем-либо современным, например, водопроводом или электричеством.

Я тотчас согласился, поскольку Франсуа понравился мне с первого взгляда. Это был красивый молодой человек лет тридцати, с озорной улыбкой и серьезными глазами. У меня создалось впечатление, что он провел беспутную юность, полную удовольствий, и, наконец, решил остепениться. За графином янтарного вина из собственных виноградников он рассказал мне, что расстается с дядюшкиной библиотекой, дабы осовременить замок и обработать прилегающие к нему земли. Он собирался купить американские сельскохозяйственные машины, упростить сбор пшеницы и посвятить больше внимания сбыту вина, которое, по его мнению, за пределами деревни никогда не было оценено должным образом. Его даже обуревали еретические для француза мысли о рекламировании собственных вин.

— Альдина… «Гипнэротомахия Полифила?» — молодой человек помрачнел.

— Боюсь, что вам придется дождаться мэтра Кардоннэ, — сказал он. — Это деревенский нотариус и дядин душеприказчик. Думаю, он сделает все, чтобы помешать распродаже, поскольку не одобряет моих планов, связанных с переустройством. Большая часть библиотеки находится у него под замком, но я уверен, что он позволит вам взглянуть на альдину, когда придет вечером обедать… А вот и Жаннет!

По лестнице, близ которой мы сидели, спускалась маленькая нарядная молодая женщина с волнистыми каштановыми волосами, голубыми глазами и прелестным дерзким носиком. Я в жизни не видывал такой крошечной ножки и таких восхитительных щиколоток, выглядывавших из-под платья. Она была несколькими годами моложе Франсуа.

— Мадемуазель Лакур — мистер Бендер, американский библиофил, — представил нас Франсуа. — Его интересует альдина. Когда мэтр Кардоннэ вернется из деревни?

— Не раньше шести, — ответила девушка.

— Мадемуазель Лакур — мой секретарь, — продолжал Франсуа. — Я похитил ее у одного антиквара из Одеона и привез сюда. Теперь она составляет каталог дядиной библиотеки. Мне пришлось долго уговаривать ее уехать из Парижа, но в конце концов она сжалилась над моим невежеством и пришла на помощь. Не знаю, что бы я без нее делал.

Произнеся эти слова, он серьезно, без улыбки взглянул на нее.

Она задумчиво улыбнулась в ответ. В ее глазах читались обожание и глубокий безотчетный страх, как будто она чувствовала, что не имеет права на счастье, которое ей выпало, и боится потерять его в любую минуту. Вряд ли Франсуа имел в виду дядюшкин каталог, когда говорил, что пропал бы без Жаннет Лакур. Да и ее поведение подтверждало мою догадку.

Оставалось только ждать, когда придет мэтр Кардоннэ. Он появился ровно в шесть и привел с собой двух гостей. Они приехали в сверкающей, черной, длинной «испано-сюизе», принадлежавшей доктору Хьюго Сторчу. Румяный и бодрый на вид, несмотря на седину и сутулость, доктор Сторч, швейцарский антиквар, рассказал, что приехал из Парижа, чтобы выторговать бомюрскую библиотеку.

Другой пассажир, сидевший позади нотариуса, бледный как мертвец, с виду завсегдатай баров и казино, оказался дальним родственником покойного дядюшки. Звали его Жюль Пюжо. Когда Пюжо и Франсуа здоровались, все почувствовали, что атмосфера накаляется. Они даже не подали друг другу руки. Не нужно было быть ясновидцем, чтобы мгновенно понять: Пюжо явился в Бомюр не с благими намерениями.