Илья Деревянко - Хроники майора Корсакова. Том 3. Книга вторая

– Можно один вопрос? – вздохнул Корсаков и, не дожидаясь ответа, спросил: – Это единственная цель тренировок?

– Она главная, но отнюдь не единственная, – судя по заиндевевшему взгляду, Логачев начал терять терпение. – У нас в программе изучение некоторых медицинских нюансов, подробное ознакомление с ядами и противоядиями, психологическое воздействие на людей, животных, способы оказания самому себе первой помощи при серьезных ранениях и отравлениях, плюс освоение ряда приемов из секретного раздела боевого самбо. А теперь заканчивай болтать и принимайся за работу. Иначе накажу. Нелюбин, между прочим, разрешил.

Снова вздохнув, Корсаков впился взглядом в манекен. «Не было печали, так черти накачали, – сумрачно подумал он. – Ох, чую, загоняет меня Васильевич! И какого рожна Нелюбину взбрело в голову делать из меня терминатора?»

– Десять минут прошло, – спустя некоторое время прозвучал в ушах ровный голос инструктора. – На очереди разминочный спарринг. Начали!

На Корсакова прыгнули откуда-то сверху три здоровенных бугая в закрытых головных шлемах, с раковинами, щитками и прочими защитными приспособлениями.

«Весело! – мысленно усмехнулся он, отражая первые удары и переходя в контратаку одновременно на три фронта. – Тут явно не соскучишься, мягко говоря. Ну да ладно, нам не привыкать!!!»…

Полковник ФСБ Корсаков Дмитрий Олегович, 30 лет,

дважды герой России, русский, беспартийный, неженатый.

Месяц спустя.

– Еще кофе?

– Да, пожалуй.

– Одну минуточку! – ослепительно улыбнувшись и вильнув упругими бедрами, Вика скрылась за дверью. «Явно в постель заманивает, – отложив прочитанную оперативную сводку, подумал я. – Недаром Клавдия смотрит на нее при встречах, как будто собирается съесть живьем. Ну да пусть смотрит! Я ей никаких обещаний не давал, а после гибели Кости Сибирцева она так достала меня «бедной раскаявшейся Аллочкой»(см. «Штрафники»), что видеть ее больше не хочется!»

– И бутерброды, да побольше, – внезапно ощутив голодное бурчание в животе, сказал я в селектор.

– Обязательно! – нежно мурлыкнуло в ответ.

За истекший месяц я похудел на восемь килограммов, здорово осунулся, и теперь мне постоянно хотелось есть. Слова Нелюбина «не менее двух-трех часов в сутки» Логачев воспринимал как «любую свободную минуту» и гонял своего ученика почем зря. Он запросто мог уволочь меня в «спортзал» сразу после окончания операции, а если днем совсем уж не оставалось времени – без зазрения совести являлся ночью и проводил тренировки по психологическому воздействию… (О них чуть позже)… На плановых же занятиях (это когда без особого напряга выкраивались необходимые часы) он дрессировал меня безжалостно, до последнего издыхания.

«Грамотное столкновение» с машиной, вопреки утверждению Васильича, оказалось отнюдь не «ерундой». И я порядком намял себе бока (хорошо без переломов обошлось), прежде чем освоил эту технику. «Разминочные спарринги», правда, давались мне легко. Я быстро, без особого труда расправлялся с логачевскими громилами, невзирая на то, что дрался по пояс голый, без какого-либо защитного снаряжения. А вот с «отсроченной смертью» пришлось вдоволь намучиться. Первые несколько занятий манекен после каждого моего удара разражался безжизненным хохотом и обзывал меня то «мазилой», то «косоглазым», то «ботаником хреновым». (Других ругательств в его лексиконе не было.) Васильич хмурился, сопел, недовольно кряхтел и в конце концов подверг вашего покорного слугу обещанному наказанию, заключающемуся в спарринге с ним самим. Я дрался отчаянно, жестко, мечтая порвать на части своего мучителя, но… спустя полторы минуты уже лежал на полу и до крови кусал губы от дикой боли в локтевом суставе.

– Молодец! – повременив немного и отпустив мою руку, похвалил запыхавшийся Логачев. – Давненько не встречал такого противника. А боль ты терпишь просто великолепно! Тем не менее наказывать буду и впредь. Тренировочный процесс надо форсировать!

– Нарваться не боишься? – массируя ноющий сустав, проворчал я.

– Нет, – усмехнулся Васильич. – Со мной тебе вовек не справиться! Слишком разные уровни. Разве что лет через десять…

Инструктор ошибся. Ближе к концу месяца, в процессе восьмого по счету (и последнего) наказания, я исхитрился отправить седовласого богатыря в тяжелый нокдаун, обозначил смертельное добивание, помог Васильичу подняться и, когда он полностью очухался, выслушал очередное поучение с изрядной долей самокритики: «Никогда не считай противника слабее себя, пока не убедишься в отсутствии у него пульса. Прописная истина! Я, старый дурень, о ней забыл, впал в гордыню и… поплатился соответственно. Смотри, парень, чтобы с тобой никогда такого не произошло!» Однако я отвлекся. Итак, дни шли за днями, пот лился градом, мышцы ломило от усталости, и постепенно манекен перестал обзываться и хохотать. Все чаще и чаще (а затем постоянно) он начал рапортовать после моих ударов: «инсульт», «через пять минут разрыв сердца», «через пять часов – кровоизлияние в мозг», «через шесть часов приступ астматического удушья со смертельным исходом», «через три с половиной часа – мгновенная закупорка кровеносных сосудов»…