Андрей Куц - Чудовище внутри меня

Я знал по опыту, что от подобной вылазки может открыться и получиться всякое. Порой стоит легонько потянуть за ниточку – и вот выскочил чёртик из табакерки! Мне надо было избежать подобного. Как-то обойти неприятности. А особенно – не ввязываться в домыслы и пересуды, которые обязательно происходят в самом начале пути. Уже потом, после проверок и перепроверок, после получения информации из различных источников, они, эти пересуды, как правило, обретают доказательную силу, – но это после долгого, очень долгого пути. Я не обнаруживал в себе расположенности к подобной возне. Да и чувствовал я, что в этом деле не может быть чего-то серьёзного. Как я уже говорил, дельце пустое!

Я лежал в постели и соображал.

«Да, непонятно, что предшествовало смерти. Да, тело нашли у стены этого здания, на улице. И… вроде бы всё! Напился пьяным, замёрз, околел. Но, как установили эксперты, умерший от переохлаждения перед кончиной почему-то пил не алкоголь, а залил в себя не один и не два литра ключевой воды. И вот это – интересно и важно. Выпил столь много, что ему стало дурно, и он не смог идти. Если служащие „Ключей“ на самом деле невиновны, то уж не знать о случившемся они не могут. Да и не верится, что умерший – сам! – влил в себя неимоверное количество воды, которая именно из источника „Ключей“. Сам влил и этого никто не заметил? Думается, что ему всё же кто-то помог».

В этом стоило разобраться.

«Это был чей-то спланированный садизм. Ей-ей! Каким иным словом обозвать подобное? Садизм. Не иначе. И чтобы провернуть его в кустах, на улице – это представляется мало вероятным, верится в это как-то с трудом. А это значит, что всё произошло внутри здания. И персонал об этом промолчал. Но это понятно. Их заставили. Хотели избежать отрицательной ауры вокруг „Студёных ключей“ – место коммерческое. Подобные ассоциации не нужны людям, делающим успешный бренд. Местная знать – постоянная клиентура. Кто же провернул такое с несчастным, зашепчет народная молва? Неужели кто-то из нас, простых смертных? Нет, конечно. Они! А так… ну да, труп есть, он найден рядом с „Ключами“, ну и что?.. Всякое бывает, всё-таки „Ключи“ – это место для весёлого времяпрепровождения. Чтобы люди пили, ели, веселились. От этого может произойти всё, что угодно, пускай не рано, так поздно. От подобного никто не ограждён. Ну, кто, скажите, виноват в том, что в „Ключи“ забрёл безумец? А вот спланированный садизм в самом здании – это дело иное. Никто не захочет отдыхать там, где за доброжелательной вывеской маячит беспредел. Спать в комнатах, где, – а вдруг! – всё случилось. И может произойти с тобой! Ведь виновники не найдены. А что, если это дело рук хозяина или его подчинённых? А что, если они были в сговоре, и это шайка? Попасть в такую клоаку и спокойно лежать в кровати, спать ночью? Нет уж, увольте от таких перспектив… Конечно, можно привлечь к ответственности людей за неоказание своевременной помощи. Можно поискать виновных. Хотя они, вероятнее всего, лишь подурачились с несчастным… не желали они его смерти… И это всё, что можно сделать. Если же в процессе расследования откроются какие-либо иные факты, и станет возможным вести речь о намеренном введении следствия в заблуждение, тогда… А что тогда? Всё это уже наверняка решено на местном уровне задолго до моего приезда. Всё уже давно подчищено и зашпаклёвано. Кому-то влепили выговор, а кому-то всего лишь порицание. Здесь людям жить. Здесь их территория… Не надо разбрасываться яркими словами. Во всём этом дельце нет ничего злостного. Одно хулиганство, со слабо выраженным садизмом, который очень походит на весёлую проделку… да, не слишком дальновидных граждан, но – на проделку. Я, конечно, могу пойти и погрозить пальчиком. Могу посмотреть строго и с осуждением. Могу. Да только, надо думать, они и без того уже, если не напуганы, то обеспокоены моим появлением. И этого более чем достаточно. Ну, для общей картины посмотрю, конечно, строго, задам нужные вопросы, соберу пару документов, получу пару подписей. Составлю заключение… да и сдам дело в архив».

«Решено! Постараюсь сполна отдаться удовольствию от пребывания в родном городе, порадоваться возвращению домой. Я здесь вырос. Лишь после школы, уйдя в армию, не вернулся, а поступил в юридический в Москве. В начале наезжал – оставались родители, друзья. Потом пристроил родителей поближе к себе. И вот уже пятнадцать лет я не обонял и не созерцал родные всё, поди ж, места!.. Это тебе не каменные джунгли. Это простор полей, тишина лесов, прохлада рек, травы по пояс, стрекот кузнеца, а в вышине парит ястреб; поднимешь глаза, чтобы глянуть на птицу, – солнце обжигает, так и жарит; пойдёшь, а неприкрытую лысеющую макушку – печёт, раскаляет докрасна. И никаких тебе пылевых да угарных завес – чистота, свежесть!» – так, отдыхая с дороги в номере, я рассуждал в тот первый день.