Вадим Фёдоров - Параллельный мир

– А что ты ему сказал? – улыбнулась Злата.

– Я сказал, что ты моя женщина, – я почему-то покраснел. Или мне показалось, что покраснел.

– А я твоя женщина? – опять спросила Злата, погладив меня по голове.

– Моя, – ответил я, – если ты не против.

Злата наклонилась. Поцеловала меня в лоб. На соседней койке вздохнул Гиви.

– Рана быстро заживает, – сказала она, – у тебя крепкий организм. Завтра-послезавтра уже можешь начинать потихоньку ходить. В туалет и обратно.

– Хорошо, – прошептал я.

Злата выпрямилась. Оглянулась на Гиви. И вышла из палаты. Покачивая бёдрами. Или мне показалось, что покачивая.

– Всё равно – не мужской язык у них, у этих чехов, – прервал молчание Гиви. – Что ты ей про меня сказал?

– Я сказал, что ты шовинист и ксенофоб, – сказал я язвительно, – а она сказала, что подмешает тебе в еду слабительное, и ты вылечишься от всего этого.

– Шутишь, да? – рассмеялся Гиви. – Приятно в одной палате полежать с умным и весёлым человеком.

– В каждой шутке есть доля правды, – отозвался я, – так что ты не расслабляйся.

Где-то что-то запикало. Оказалось, что звук шёл от электронных часов Гиви.

– Мне надо помолиться, – сказал он, – не мешай мне, пожалуйста.

– Хорошо, – согласился я.

Гиви что-то забормотал. Что-то про Аллаха. Я отвернулся.

Молился Гиви несколько минут. Изредка щёлкая чётками.

Помолился. Помолчал.

Я достал телефон, набрал знакомого букиниста. Включил громкую связь. Попросил отложить мне Коран.

– У меня есть подарочное издание, – сказал букинист.

– Мне самое дешёвое, – попросил я, – важен текст, а не обёртка. Я пришлю девочку. Она скажет, что от меня.

– Хорошо, – согласился букинист, – подготовлю тебе самое дешёвое издание. Для бедных.

Гиви хмыкнул.

– Сравним две религии, – предложил я Гиви, – Библия у меня дома лежит. Я попрошу знакомую, она принесёт и к букинисту смотается.

Я взял телефон и хотел позвонить Яне. Но она появилась в палате собственной персоной.

Постучалась, просунула свою голову в дверной проём. Затем заползла и сама с двумя детскими капсулами.

– А мы к папе в гости пришли, – сказала она, глупо улыбаясь, – блины принесли. Чтобы выздоравливал.

Капсулы молчали.

– Это тоже твоя женщина? – развеселился Гиви. – У тебя их тут сколько? Дети тоже твои?

– Это просто знакомая, – поморщился я, – за детьми смотрит, за своими и чужими. И пожрать приносит.

– Что он говорит? – Яна покосилась на веселящегося Гиви.

– Он спрашивает, моя ли ты женщина.

– И что ты ответил? – заинтересовалась Яна.

– Я сказал, что ты многодетная мать, – вздохнул я, – и что тебя все бросили, а я подобрал. И вот теперь ты выполняешь мои мелкие поручения.

Яна недовольно поджала губу.

Судя по всему, ей не понравилось, что я сказал про неё.

– А что за поручение? – спросила она.

– Доехать до Будеёвицкой и забрать книжку, – начал инструктировать я, – купить фруктов и йогуртов. Дома на книжной полке взять Библию. И привезти всё это сюда.

– Хорошо, – послушно кивнула Яна, – а на дочку не хочешь посмотреть?

– Не хочу, – ответил я, – ещё неизвестно, чья это дочка.

Словно услышав меня, одна из капсул захныкала.

– Идём уже, идём, – засуетилась Яна.

Она подхватила детишек и умчалась выполнять мои поручения.

Вместо неё появляется Виолетта Николаевна. С двумя утками.

– Я не буду, – заявляю я, – у меня есть силы в туалет сходить самостоятельно.

– Иди, – благосклонно разрешает Виолетта Николаевна, – доктор разрешила. А грузинчику ещё рано ходить. Будет гадить в утку.

– Я не грузинчик, я грузин, – возмущается Гиви.

– Как скажешь, милый, – Виолетта Николаевна помогает мне подняться, а затем направляется к постели Гиви. – Ты по-маленькому или по-большому?

– Я сам, – сопит Гиви, – не надо за мои ноги хвататься.

Я отворачиваюсь и по стеночке иду в туалет. Голова кружится, но совсем немного.

Я иду. Сам. Без посторонней помощи.

Красота.

Возвращаюсь в палату. Виолетты Николаевны уже нет. Ушла со своими утками.

Гиви лежит бледный. На лбу капельки пота.

– Плохо тебе? – спрашиваю.

– Нормально, – отвечает он еле слышно, – но что-то у меня все силы на говно ушли.

Я сваливаюсь на свою постель, корчась от хохота. Где-то рядом похрюкивает Гиви.

От смеха разболелась рана на животе. Успокаиваюсь. Глажу повязку, словно беременная женщина свой живот. Засыпаю.

Сквозь сон слышу, как Яна приносит книги и продукты. Но глаза не открываю. Мне что-то снится. Что-то доброе и приятное.