И. Сотников - Из найденных хроник одного заседания

– Все мы немного конъюнктурщики, – заявил сэр Монблан, имеющий право совещательного голоса. На что немедленно последовала бы отповедь от сэра Паркера, имеющего такой же совещательный голос: «За всех не говори!», но сэр Монблан очень вовремя расшифровал, что он имел в виду, – без выражения духа времени, не стать близким к читателю.

В общем, после последовательных обвинений совещательных голосов друг друга в том, что каждый из них хочет быть более услышанным и нечего на меня, падла, повышать свой визгливый голос (начали заговариваться и забываться с кем имеют дело), то пока дело не дошло до кулаков, было решено пригласить обоих претендентов на собрание и там, на общем голосовании, сделать окончательный выбор.

– А что будем делать с не прошедшим фильтр отбора? – многозначительно и как многим послышалось, тревожно для этого, пока что неупомянутого претендента, спросил ещё один обладающий совещательным голосом, сеньор Феррари (будет излишним говорить о том, в каком жанре специализировался этот сеньор в тонком итальянском костюме… Хотя, нет, это слишком уж стереотипно выглядит, даже несмотря на то, что было именно так. Ну, тогда, да.).

– Я понимаю, о чём это вы, сеньор Феррари? – многозначительно сказал Президент. – И поэтому мы, предусмотрительно поручим вам организацию доставки претендентов, скажем так, на закрытое слушание «юных» талантов, по итогам которого… А это пока что для них будет огромный, с намёком на грандиозность секрет. – Пусть приготовят для нас, по их мнению, самое достойное произведение. – Так на этом слове Президента и порешили.

Но давайте вернёмся к тому, что сейчас происходило за столом, где сэр Паркер, после того как он в очередной раз для себя понял, что сэр Монблан в своей сущности податливый на настроение человек (ну, а так как в его душе, судя по стоящему пессимизму в его произведениях, стояла непогода, то и ожидать от него кроме холодных судорог от озноба ничего не стоит), почему-то нехотя, переводит свой взгляд чуть правее, на слева от него сидящего человека, как его все здесь звали, хоть и не звали, и даже видеть не хотели, товарища Гвоздя (почему с ним так, обозвав крепёжным инструментом, обошлись, то об этом чуть позже).

– А ведь с моей стороны, он сидит справа от сэра Монблана. И тогда какой ответ будет правильным? – Сэр Паркер при виде таких реалий жизни, где и иллюзий, из-за которых он посещает не редко бар, не надо, чтобы понять, что окружающий мир скрывает в себе столько не стыковок и недостроенностей, что впору делать вывод, что этот мир ещё находится в стадии своего строительства и только от вашего взгляда будет зависеть, каким будет в дальнейшем этот мир.

И конечно сэр Паркер требовательно желал, чтобы окружающий мир отражал именно его взгляды на себя и чаяния. И поэтому он, во-первых, очень сильно любил чай, даже несмотря на то, что связь между этим его времяпровождением и чаяниями была иллюзорна и, во-вторых, – он сразу же, хоть и про себя, попытался оспорить точку своего зрения на сэра Монблана.

– Если исходить из доказательства от противного. – Рассудил сэр Паркер и, посмотрев на сэра Монблана, убедился в правильности своего подхода к сэру Монблану, применяя против него столь ненавистную всем противным лицам систему доказательств. – То тогда, если товарищ Гвоздь сидит слева от сэра Монблана, как того он хочет, но не желает видеть справедливость стоящая в моих глазах, то я с закрытыми для чистоты эксперимента глазами, взяв к примеру косточку от вишни, могу кинуть её в сторону лева (а здесь в темноте моих глаз уже для манипуляций взглядов нет места), куда и призывает сэр Монблан. И она, в чём я бесконечно уверен, достигнет своей настоящей, а не той, на которой насиживал сэр Монблан цели. И это будет не товарищ Гвоздь, а… – сэр Паркер бросил косой взгляд на Президента, совершенно не подозревающего в какой он находился экспериментальной опасности.

И хорошо, что у сэра Паркера в данный момент, даже оторванной пуговицы не нашлось в кармане, а то он бы не пожалел президентского глаза и своей пуговицы, ради торжества правды и справедливости, запустив её туда, куда просит его лево, в глаз Президенту. Правда в карманах сэра Паркера всегда что-нибудь такое метательное отыщется и, наверное, эта его отсылка к тому, что раз пуговицы нет, то и проводить эксперимент по проверке бдительности и реакции Президента не нужно, не имеет должных оснований. А всё потому, что не это главная причина того, что сэр Паркер не стал задерживаться на сэре Монблане и перевёл свой взгляд дальше, на товарища Гвоздя. А вот то, что товарищ Гвоздь начал проявлять нетерпение, пока, что только к своим рукам, принявшись грозно щёлкать костяшками своих пальцев, то такой звучный посыл сэру Паркеру, проигнорировать было крайне неразумно.