Александр Режабек - Проще убить, чем…

– Фи. Картина неизвестного художника «Стойбище диких козлов», – сказала она и убежала.

Мы с трудом поднялись. Мужики дооделись, а я частично разделся. Мы выползи в общую комнату. На столе стоял чайник и какая-то простенькая утренняя еда: творожок, масло, хлеб, кусок колбасы. От вида этих продуктов нас дружно потянуло в ригу. Дух даже прикрыл рот рукой. Но сердобольный Гришка, понимающе оглядев нас, куда-то выскочил и вернулся с тремя бутылками холодного пива. Мы почувствовали себя лучше. Дядька снова куда-то отвалил, мы подумали, что пошел еще за бутылками, но не тут-то было. Он притащил три пары лыж. Мы застонали.

– Гриш! Ты что, офонарел? Какие лыжи? У нас в ботинках-то ноги разъезжаются, – запротестовал я от имени всех.

– Ничего не знаю, – Гришка отрицательно покачал головой. – Приехали на зимний отдых, так будьте любезны.

– Гриш! Ну, сам подумай, – продолжал увещевать я, – куда нам сейчас на прогулку? Полежим еще пару часиков, глядишь, тогда и сможем выползти.

Стоящие кучкой в сторонке женщины презрительно и осуждающе на меня посмотрели. Я только сейчас обратил внимание, что в углу приготовлены лыжи и для них.

«Лыжницы хреновы», – и это было самое нейтральное из того, что я про них подумал.

А Гришка с напускным удивлением спросил:

– А с чевой-то ты вдруг решил, что я вас на прогулку позвал? Гулять и отдыхать сюда дамы приехали. – И он сделал галантный поклон в сторону наших девушек. – А мы для них пойдем лыжню прокладывать по живописным местам, километра эдак на три-четыре. А потом пусть себе гуляют, наслаждаются природой.

Мои ребята выпучили глаза.

– Ким! – строго спросил я. – Ты машину вести сможешь?

Тот не без сомненья кивнул.

– Так, может, ну их. Поехали обратно к Кузе. У него поживем, здоровье поправим, а этого лесного джентльмена оставим нашим дриадам. Пусть поживут с ним маленько.

Все три клуши одновременно закудахтали. Я даже не понял, что они мне, а точнее, нам сказали, но вряд ли похвалили. В итоге мы поперлись вереницей чемпионов зимней олимпиады вслед за бодреньким Гришкой, волоча лыжи, как каторжники гири. Но на морозе минут за тридцать остатки хмеля выветрились, и хотя было нелегко торить лыжню в глубоком снегу, наша команда вскоре начала получать удовольствие.

К нашему приходу девчонки приготовили вкуснейший чай. Гришка из своих закромов достал варенье, и мы все с наслаждением чаевничали за импровизированным столом во дворе. Жизнь показалась прекрасной. Каждый глоток свежего, пахнущего хвоей воздуха очищал и оживлял наши городские, отравленные бытовой химией и смогом тела.

В удобный момент я отозвал Гришку в сторону.

– Слушай, ты вчера не переборщил со своим «святилищем». Кровь, птицы убитые эти.

Дядька усмехнулся.

– Во-первых, не кровь, а кетчуп. Как в кино. А насчет птиц еще проще. Кур на обед вы же сами за милую душу съели. Не побрезговали. Или ты хотел, чтобы я, к примеру, их в перьях подал? А дохлую ворону на дороге нашел. Так что не волнуйся. Да и бабы у вас хорошие, не истеричные.

Он хотел было отойти, но я удержал.

– А Тимофей с его псом – кто такие?

– Кто-кто? – передразнил меня Гришка. – Дед Пихто. Сёма это был.

– Какой Сёма?

– Сёма. Волк, – терпеливо, как дебилу, объяснил мне Гришка. – Он часто ко мне в гости приходит.

Я в очередной раз подумал, что странно это все. Вначале дед, потом дядя и теперь я родились с необычным даром общаться с волками. Ничего себе семейка. Но почему Гришка дал ему такое имя? Я спросил дядьку, а тот чуть засмущался.

– Глупо, наверно. Назвать каким-то собачьим именем, вроде Полкана, не рискнул. Вдруг обидится? Поэтому назвал по-человечески. А Семенов здесь в округе нет. Никто не откликнется и на себя не подумает.

– А гостям ничего не угрожает?

От этого вопроса Гришка даже отмахнулся.

– Волки не глупее нас. Они знают, люди приехали ко мне. Не только не тронут, а если понадобится, будут защищать.

– А ты откуда знаешь? – спросил я.

Гришка удивился моему непониманию.

– Сами сказали. А хочешь, пойдем спросим у Сёмы.

Мои брови поползли вверх.

– Пойдем, пойдем, не пожалеешь.

Дядька потянул меня за рукав.

Под каким-то благовидным предлогом мы сказали, что собираемся ненадолго отойти, и углубились в лес. Вскоре мы вышли на небольшую полянку. Я думал, что дядька закричит «Сема, Сема!», но тот молчал, только лицо как-то напряглось. Минуты через две он удовлетворенно кивнул и обернулся. Сзади сидел волк. Я не слышал, как он подкрался.