Анна Кот - Чёрные птицы падают в небо

1.2

Фрустрация

Чёртов будильник очередной раз вытягивает меня из сновидений, сплюнув в реальность.

Не-

на-

ви-

жу

утро.

Ненависть. Что я знаю о ней?

Ведь очень долгое время я лелеяла и оберегала в себе равнодушие, которое оттачивала годами.

Чтобы ни произошло в этой жизни – плевать.

Плевать. Плевать. Плевать.

Только в этом прекрасном чувстве я не учла одну важную вещь: равнодушие страшнее холодной войны, ее яд действует быстрее, ее оковы сильнее сжимают горло. И теперь, когда не осталось мест, куда бы ни проникла эта отрава, я взращиваю в себе ненависть. Я чувствую, как она начинает течь по моим венам и артериям. Как она скользит по пищеводу и заполняет мой желудок. Как она обволакивает мое сердце черными тканями, зашторивая окна моей души.

Я – сгусток поражённых тканей, воспалённое сознание микрокосмоса.

Я – раковая опухоль обезображенного эго.

И теперь ровно в шесть утра я начинаю ненавидеть все по кругу, от общего к частному.

Какого чёрта я должна просыпаться по утрам, идти куда-то, где я не очень-то счастлива, к людям, которые не очень-то рады меня видеть?

Ненавижу этот город с этими узкими улочками и пронизывающим до костей морским ветром.

Здесь мне ненавистно всё, обычно я хожу с опущенной головой, лишь бы только не видеть эти обшарпанные окна и подъезды.

Ненавижу этот дом, в нём душно, в нём слёзно и я совсем не чувствую себя в безопасности.

Каждую ночь тени сползают с потолков чёрной жижей и продавливают меня всё глубже в ад. Дрожь бьёт мне по рёбрам, и я закрываю ладонью себе рот, чтобы не прорезать ночную тишину своими отчаянными воплями о помощи.

Горошины слёз мгновенно застилают мне глаза.

И мне снова страшно.

Я ненавижу своё отражение в зеркале.

Безжизненное и унылое оно смотрит на меня ровно и спокойно, будто бы сдерживая мою ярость внутри меня же. Хочется разбить это чёртово стекло и найти за ним другое, которое покажет истинную меня. Но самый эпицентр моей ненависти, точка невозврата, где мои нервные окончания опаляются и приносят жестокую и несправедливую боль – мой отчим. Стоит мне на секунду подумать о нём, как мои глаза моментально наполняются кровью, а сердце начинает отбивать бешеный ритм. «Ненавижу тебя! Умри, умри, умри! В мучениях, в адском пламени умри!» Но этот подонок будто слышит мои мысли и, как назло, пытается нанести мне еще больше страданий. Его словесные пули пронзают мою оболочку ежесекундно – в самое сердце, в солнечное сплетение, промеж глаз. Мест больше не осталось. Бинты, полные запёкшейся крови: их давно пора снять и продемонстрировать всем свои зияющие раны.

Я Лилит Крамер. Завтра мне исполнится 16 лет.

А послезавтра, в 22:45 я умру. Как умирают киты, которые выбрасываются на берег, когда не хотят больше жить.

Но обо всём по порядку.

2. Иглы в сердце

Вообще-то, в детстве со мной было не так много проблем. Просыпалась без истерик, засыпала рано и, несомненно, предпочитала сидеть дома, перебирать свои игрушки, смотреть одни и те же мультфильмы по сто раз и вырезать фигурки животных из цветной бумаги. Всё это доставляло мне куда больше удовольствия, чем носиться по двору, разбивать коленки и пачкать свои колготки. Дальше своей школы я не ходила никогда и ни с кем, даже не чувствовала в этом какой-то надобности, отчего моя мама была абсолютно счастлива. К слову, о ней. Её зовут Джесс.

В своё время она была профессиональной гимнасткой, отдавалась спорту целиком и полностью. Годами она оттачивала своё мастерство в зале, не жалея сил и здоровья, падала с брусьев и получала серьёзные травмы. Как-то её забрали в больницу с ушибом крестца, но через пару недель она с гордым видом вернулась в зал, и, стискивая зубы от боли, продолжала тянуть свой бесконечный шпагат. Она молодец, конечно, я люблю пересматривать её старые фотографии – белокурая, длинноногая красавица, с ясными голубыми глазами. Представляю, как парни не давали ей прохода. Да будь я мужчиной, то, несомненно, сама влюбилась бы в неё! Всё это было, пока она не встретила Вилмера.

Знакомьтесь, вот и мой родной отец. После школы он решил добровольно уйти в морские войска и целых 10 лет рассекал водное пространство, путешествуя по миру. Он рассказывал мне, как здорово купаться в открытом океане и как опасно бывало по ночам на судне. О стопроцентной и поглощающей тишине экватора, которая сводила с ума и заставляла моряков спрыгивать с корабля, отправляясь в свой вечный морской покой. Прошло ещё пять лет и это осталось лишь его приятным воспоминанием. Жизнь – беспощадная штука, продавливает хребет так сильно, что иногда приходится отказываться от мечты, которую ты лелеял, заставляет начать совершенно другое, более спокойное существование, во благо каких-то призрачных ценностей. Однако, в своём сейфе он держал коллекцию стареньких флажков, чёрно-белые фотографии океана и валюту почти из каждой страны. Он был неимоверно горд этим и не упускал случая продемонстрировать своё «богатство» друзьям и знакомым, когда они собирались у нас дома. Почему-то мне кажется, что с мамой они были идеальной парой. Но родилась я, и её словно подменили.