Тамара Злобина - Валери. Мелодрама с элементами детектива

– Ого! – присвистнул Илья, – Не по детски наварились братки… Главное, чтобы все истратить не успели…

– Ты это к чему? – поинтересовалась Валерия.

– А к тому… Не слишком ли жирно будет этим уродам?… Да и не по заслугам…

– О чём ты, Илья?! – предостерегающе перебил его Максим, показывая глазами на девушку. – Оставь свои наполеоновские планы при себе – не до этого.

– А, что до этого? – усмехнулся тот в ответ.

– Как думаете, парни, не пора ли открывать за ними слежку? – подключился Рафаэль. – Больше узнаем – легче будет сделать правильный вывод: виновны или нет…

– Будем следить по очереди, – сделал вывод Максим. – Сегодня Илья и Рафаэль, сменяя друг друга. Старайтесь на глаза браткам не попадаться… Остальные – по своим рабочим маршрутам… Завтра следить будем мы с Тимуром… Вечером – сбор здесь, обмен данными… Потом – будем посмотреть.

– А я за их мамой присмотрю! – сама себе выдала задание Валерия. -Думаю, что она знает обо всём не меньше своих сынков бандитов.

– Только, пожалуйста, без фанатизма! – предостерёг её Максим. – Сама понимаешь – дело серьёзное.

Первой со скамейки поднялась Валерия:

– Всё, парни, поехали! Время не ждёт.

От группы отделились Илья с Рафаэлем и, помахав рукой, покатили свои байки в северном направлении парка. Остальные направились в противоположенную сторону к «Пиццерии»: рабочий день начался.

Максим из всех парней был самым старшим. Когда он учился в восьмом классе, с отцом на работе произошёл несчастный случай. Травма, полученная на производстве была очень тяжёлая: повреждён позвоночник, пострадал головной мозг, не считая переломов ноги и рёбер. Врачи не строили на его счёт никаких прогнозов. Говорили, если и выживет, то останется инвалидом и всю оставшуюся жизнь проведёт в коляске.

Ухаживать за ним в больнице вынужден был Макс, потому что матери нужно было работать, чтобы обеспечить мужа хоть какими-то лекарствами, которые в больнице практически отсутствовали. Лежал отец долго, больше трёх месяцев. Он выжил назло всем прогнозам, но ухаживать за собой не мог: вся нижняя половина тела была парализована, и Максим практически носил его на руках.

Парню на первых порах приходилось нелегко: глядя на некогда очень подвижного, живого отца, он никак не мог поверить в то, что тот навсегда останется вот таким: слабым и беспомощным. Выручало то, что отец никогда не был полным, и сын вскоре научился ухаживать за ним без посторонней помощи.

В больнице парнишка насмотрелся такого, что за эти три с небольшим месяца, казалось, не повзрослел, а постарел на несколько лет. Чем больше хирел отец, тем сильнее и выносливее становился сын. Однажды он даже предотвратил попытку самоубийства парня года на два старше него, потерявшего в автомобильной аварии ногу.

Парень допрыгал на одной ноге до окна, открыл его и уже перевалился через раму, намереваясь оттолкнуться здоровой ногой, чтобы улететь вниз. Максим успел схватить его мёртвой хваткой. Досталось ему тогда не хило: потом больше недели пугал больных своими фингалами, но всё же умудрился стащить парня вниз.

Парень сидел на полу, привалившись спиной к стене и, как безумный кричал:

– Ненавижу! Всех ненавижу! И тебя – больше всех!

Потом он сник, тупо уставился в противоположенную стенку и пробормотал:

– Не хочу жить калекой…

И добавил твёрдо, словно всё для себя решил и его уже не остановить:

– Не хочу и не буду.

Макс недоумевал: на что надеялся Сергей (он узнал его имя после того, как набежали медсёстры и общим скопом перенесли, бьющегося в истерике парня, на кровать), пытаясь выброситься со второго этажа? В лучшем случае отделался бы синяками и ссадинами, в худшем – переломами.

После этого случая парня уже не оставляли одного ни на минуту: папа – директор крупного ДСК, мог позволить себе нанять для сына и сиделку, и дюжего санитара-охранника.

Вскоре Сергея выписали из больницы, и родители увезли его в какой-то крутой реабилитационный центр. А отец Макса, пролежав ещё два месяца, был выписан и перевезён в их не слишком шикарную двухкомнатную квартиру: на дальнейшую реабилитацию денег у семьи не было. Их даже не хватало на обычную инвалидную коляску, чтобы отец мог передвигаться по квартире без посторонней помощи.

Вот тогда и начался сущий ад. Если в больнице отец старался держать себя в руках, то дома дал волю чувствам. Он злился по поводу и без, кричал, ругался, капризничал. Одним словом вёл себя так, словно именно домашние виноваты в том, что он стал инвалидом.