Сергей Прокудин - Несчастный случай

Александр Павлович обладал редкостным для офицера набором качеств. Вообще-то его можно было бы охарактеризовать строками из Лермонтова «Полковник наш рожден был хватом, слуга царю, отец солдатам…». Эти слова были написаны словно бы про Кузина. И хотя он был только подполковником, это замечание можно смело отмести, ведь в русской, потом советской, а теперь уже российской армии есть традиция называть подполковников полковниками.

Так вот, Александр Павлович действительно был своим курсантам как отец. Его любили, но его и уважали, а уважения курсантов завоевать нелегко. Его внимание и хорошее отношение к подчиненным позволяли людям жить достаточно вольготно и просто, насколько это вообще возможно в армии. При этом уважение к нему было таким, что было просто стыдно хоть когда-нибудь подвести его и причинить ему неприятности. В результате курс, которым командовал подполковник Кузин не раз занимал первые места в училище по сочетанию показателей в дисциплине, учебе и многих других составляющих армейской жизни.

А люди на курсе были самые разные. Были те, кто любил выпить. Были и те, кто любил побуянить и подраться. Были те, кто хронически ходил в самоволки. Те, кто не учился, потому что не мог или не хотел. Да разве перечислишь, какие люди были на курсе. И до прихода Кузина курс этот слыл одним из самых недисциплинированных и неуправляемых. Единственное, чем удавалось как-то обуздать его – постоянное давление и страх наказаний. Но все изменилось с приходом Кузина.

По чести сказать, таких офицеров, как Александр Павлович Кузин в армии вообще немного. Чаще подчинения принято добиваться через страх, нежели через уважение. Это проще, но это не дает спокойствия. Страх требует от командира постоянного напряжения, чтобы он не ослаб. Или же соответствующего состояния души, когда ощущение чужого страха позволяет подняться выше в своих глазах.

Таким был курсовой офицер 43 курса капитан Сергей Алексеевич Чернышов. Молодой, но выглядящий едва ли не юношей, этот человек с первого взгляда не производил впечатление жестокого человека. Возможно он считал жестокость своей педагогической методикой, но что не внушало никому никаких сомнений – это то, что он получал удовольствие, когда делал человеку какую-нибудь гадость. Он любил власть и любил ее настолько сильно, что на праздники, когда нормальный офицер старается любыми путями уйти от обязанности находиться на курсе ответственным, Чернышов наоборот, старался попасть на этот пост. В чем ему, конечно, никогда не отказывали. Он не мог разгуляться при старом начальнике курса, немолодом майоре, который был в чем-то сродни Кузину. Но зато когда тот уехал в академию, а произошло это предыдущей зимой, и до назначения на пост начальника курса подполковника Кузина, исполняющим обязанности был именно капитан Чернышов. Он радостно проводил дни и ночи в казарме, не давая людям никакой жизни. Он осматривал тумбочки в казарме, а после комнаты в общежитии. За малейшее нарушение он безжалостно лишал увольнения в город. Он словно бы упивался своей властью над людьми. И все же его жизнь не была спокойной. Ответом ему была ненависть подчиненных, сдерживаемая воинской дисциплиной. Но однажды в городе, какие-то Робин Гуды дали ему в глаз в темном переулке, а кто, он даже и не видел, так как был поздний вечер. Да, впрочем, вряд ли это были его курсанты, скорее кто-нибудь из их знакомых, ведь немалая часть 43 курса состояла из местных.

3.

Подполковник Кузин, несмотря на раннее время, обосновался в канцелярии, куда моментально отправились дежурный по курсу Андрей Линев и поднятые с постели командиры Морозова. Старшина Володя Добров, заместитель командира взвода Денис Градов и командир отделения Виктор Почкин. Разбуженные среди ночи, они еще ничего толком не соображали, мучительно пытаясь переварить сообщенную им при пробуждении новость. Они прошествовали в канцелярию и дверь за ними закрылась.

Вадим остался в одиночестве. Не было речи о том, чтобы посидеть. По уставу это не положено, а уж в такое время и подавно нельзя. Вадим вышел на лестницу и прислушался. Вроде тихо. Впрочем, глупо было бы ожидать, что сейчас сюда примчится все руководство училища. Нет. Расследование начнется завтра. Кузин для того и пришел сюда, чтобы заранее, до вызова на ковер к начальнику факультета, а затем и к начальнику училища, разобраться в деталях происшествия.

Вадим попытался представить, о чем сейчас разговаривают в канцелярии. Понятное дело, что шила в мешке сейчас не утаишь. То, что самоволку Мороза прикрывали все, ясно и без объяснений. И все-таки объяснения надо было давать. Формально, по уставу, все люди, собранные в канцелярии, были виноваты в том, что курсант Морозов оказался в самоволке. Но любой офицер, который хоть что-то понимал в реальной жизни, прекрасно понимал, что оказать влияние на человека, задумавшего уйти в самоволку, практически невозможно. И ладно, если человек этот из «законопослушных» курсантов, которые побаиваются неприятностей, а потому в самоволки и сами идти не горят желанием. Если только очень надо. Другое дело, такие как Мороз.