Лев Голубев-Качура - Предатель. Боевик, детектив

– Катя, всё хочу у тебя спросить, ты, случайно, не дочь нашего подполковника, допустим приёмная?

– Нет. Просто папа и Андрей Васильевич давно знакомы. И папа уговорил его взять меня к себе. Собственно…, я попросила папу, а уж он Губарева.

– А кто твой отец, старший лейтенант? Уж не генерал-ли из министерства?

– Нет, мой папа, и моя мама геологи. Я не в них пошла, не по родительским стопам. Они всю нашу страну объездили, исходили, излазили, не то что я. Папа и мама даже на Тибете были… Слышал о Священной горе Кайлас?

– Нет, не слышал. А где это?

– Так я же говорю, на Тибете. Папа даже попытался стихотворение про их поход написать… Хочешь прочту?

– А ты помнишь?

– Конечно. Правда стихотворение не совсем грамотное, но мне нравится.

– Прочти. Как-то надо же ночь скоротать… Шучу-шучу, я очень хочу, чтобы ты прочитала стихотворение.

– Тогда слушай, сам напросился. А называется оно «Восхождение на Священный Кайлас». Готов?

– Да.

Катя, Екатерина Андреевна, сослуживец и его радость, и его любимая девушка, хотя она и не знает об этом, начала читать отцово стихотворение.

Тибет, Тибет – центр мироздания Земного.

Закончив читать, Катя несколько раз перевела дыхание. Затем, посмотрела ему в глаза, и, с тревогой и явно читаемом волнении на лице, спросила:

– Ну, как, понравилось тебе стихотворение?

И опять же, столько в её глазах, позе (она даже как-то потянулась к нему), было желания услышать его ответ, что он хотя и плохо разбирался в поэзии, всё же сказал:

– Знаешь, неплохо. Даже очень неплохое стихотворение. Мне понравилось.

Она как-то облегчённо вздохнула, и, приняв несколько отстранённое выражение лица, сказала: «Вот такое стихотворение написал мой папа».

Признаюсь, я тоже как-то хотела начать писать, но у меня всё никак не получалось. Пришлось забыть об этом.

* * *

Утром, около девяти, нас повели к начальству. Провожавший нас, всё тот же, дежуривший ночью лейтенант, подавая наши удостоверения своему непосредственному начальнику, сказал: «Неплохо выполненные фальшивки».

Разберёмся, ответил начальник, и суровым взглядом опытного полицейского волка, поочерёдно окинул Женю и Катю.

Женя быстро расшифровал его взгляд: по-видимому он надеялся, что после его взгляда мы затрепещем из уважения к нему, или страха, и тут же, не сходя с места, упадём на колени и попросим пощады. А расшифровав – улыбнулся.

Так и не дождавшись признания в «тяжких и не очень» грехах, офицер ещё раз оглядел стоящих перед ним мужчину и девушку, а затем приказал лейтенанту: «Ты можешь идти, я сам разберусь!»