Григорий Кроних - Хватка мертвеца

– Но…

– Излишне любопытных я беру на себя.

– Конечно, служба безопасности в вашем банке выше всяких похвал и…

– Это мои дела. Безопасность я обеспечу. А что можете обеспечить вы, Виктор Игнатьевич?

– Увеличение суммы договора в полтора раза.

– Мало. Давайте в два?

– После этой нелепой смерти Саши мне, конечно, проще достать деньги, но не такую сумму… пока.

– Хорошо, пусть полтора, но в следующий раз подумайте над большей суммой.

– Процент сохраняем.

Алексей Николаевич кивнул и отпил кофе.

– Я готов подписать договор прямо сейчас.

– Я не против, – сказал Соломеин и потянулся за бумагами на столе. И вдруг откуда-то донесся настойчивый зуммер. Знакомый звук, но… Пейджер! Виктор Игнатьевич вспомнил, что приборчик, которым он не пользовался с тех пор, как обзавелся мобильной связью, был ему подарен и оплачен вперед фирмой-производителем. Вот Соломеин и хранил его в ящике стола – не выбрасывать же.

Виктор Игнатьевич уже взял в руки проект договора, но пронзительный сигнал действовал на нервы.

– Извините, Алексей Николаевич, – бизнесмен обогнул стол и достал из ящика черную пластиковую коробочку. Машинально он посмотрел на экран и прочел сообщение. Потом перечел, шевеля губами, как первоклассник. Поднес руку к глазам и опять уставился на текст послания. Его лоб вдруг обметало испариной, чего не бывало даже в парной.

– Что, почерк неразборчивый? – не меняя змеиного холода глаз, пошутил гость.

– Батарейки сели, – прошептал Виктор Игнатьевич.

– Вы сейчас собираетесь перезванивать или мы наконец займемся договором?

– Конечно, конечно… э-э-э, – Соломеин судорожным движением промакнул лоб. – Прошу меня извинить, Алексей Николаевич, но мне нужно еще раз обдумать ваше предложение.

– Это шутка?

– Нет.

– Хотите перестраховаться? Думаете выторговать более выгодные условия? – сообразил Алексей Николаевич.

– Мне нужно подумать, – повторил заклинание Виктор Игнатьевич.

– Что, получил предложение получше? – с угрозой в голосе произнес банкир. – Меня не кинешь, я сам кого хочешь…

– Нет-нет, – сказал Соломеин, – я вам позвоню в течение трех дней, обещаю. Просто обстоятельства складываются таким образом, что я не имею теперь возможности…

Алексей Николаевич скривился.

– Не дольше трех дней. И не крути со мной, – банкир еще раз внимательно посмотрел на партнера, встал и вышел из кабинета.

Виктор Игнатьевич этого, кажется, не заметил. Он втянул ноги на кресло и скрючился. Словно человек, внезапно оказавшийся в центре лабиринта и не знающий куда идти.

Виктория Петровна (лучше просто Виктория – ведь она так молода) проснулась счастливой. В последнее время она вдруг стала привыкать к этому забытому детскому ощущению, когда жизнь балует тебя, принося только радости. Она сладко потянулась, встала, набросила пеньюар, весь в каких-то рюшечках и бомбончиках, и спустилась на первый этаж, где располагались гостиная и кухня. Нина уже протерла пыль, приготовила завтрак и ушла. Так даже лучше. Нет нужды отвечать на ее глупые вопросы, а можно вообразить, что уборка делается по волшебству, а тосты готовит скатерть-самобранка.

Остро захотелось кофе. Виктория налила себе чашку, погрызла тост, покрытый тонким слоем абрикосового джема, поправила в вазе букет простых цветов. Ей казалось, что ромашки и васильки посреди итальянской кухни с мраморной столешницей и перламутровой инкрустацией выглядят демократично и одновременно изысканно. Она хотела даже заняться флористикой, но составлять в одиночестве букеты показалось ей скучным. Валере не нравились ее подруги, ее бывшие сослуживицы, ее товарки по институту легкой промышленности. Ему казалось, что его общества и общества Нины ей достаточно. Виктория долго с этим мирилась, но теперь она сама может выбирать себе друзей. Ради свободы стоило страдать. Что она пережила, особенно в последний год! Валера, старый… не станем говорить кто, завел себе эту пустельгу… или, как ее, прощелыгу?

Не стоит об этом больше думать. Думать надо о приятном. Виктория снова потянулась, поднялась наверх, приняла душ и совершила весь длинный утренний обряд современной женщины, которая следит за собой.

Ей правда необходимо было расслабиться. Первые два дня после нелепой смерти Валеры Виктория просидела в оцепенении. Хлопоты по похоронам взял на себя Виктор, компаньон мужа. Борис, деверь, тоже много делал, но это было как суета с кастрюлькой на пожаре. Потеряв кормильца и защитника, Виктория Петровна почувствовала себя одинокой, старой, нелепой. Она даже отыскала свой институтский диплом, свидетельства о пройденных курсах повышения квалификации и не смогла толком припомнить, что делала на последнем месте работы. Зарабатывать деньги сама она уже никогда не сможет, остается бережливо расходовать то, что осталось от Валерия.