Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ

Поднявшись к себе, Забродов первым делом решил проверить, что случилось с квартирным телефоном. Подняв трубку, он убедился, что телефон молчит, как булыжник. Внимательно исследовав розетку и вилку, он не обнаружил никаких неисправностей и стал последовательно осматривать провод, тянувшийся по плинтусу и исчезавший в отверстии, просверленном в дверной коробке. Внутри квартиры все было в порядке, и Забродов, открыв дверь, выглянул на площадку.

Провод был перерезан над самой дверью - не оборван, а именно перерезан. Илларион решил, что это опять развлекались совершенно одуревшие от безделья и плохой погоды подростки, хотя раньше за ними такого не водилось. В свете последних событий перерезанный телефонный провод выглядел довольно зловеще. "Что ж, - подумал Забродов, - если это все на что способен гражданин Северцев, то Мещеряков зря беспокоится о моем здоровье". Он вернулся в квартиру за ножом и изолентой и на скорую руку срастил провода.

И немедленно из квартиры донесся заполошный трезвон. Илларион испытал сильнейшее искушение одним движением руки привести провод в исходное состояние, но поборол этот недостойный порыв и мужественно снял трубку. Ему немедленно пришлось об этом пожалеть, потому что звонил Пигулевский, и голос у старика был такой, словно, придя на работу, он обнаружил, что и его лавка, и находившееся в подвале книгохранилище начисто затоплены прорвавшейся канализацией.

- Илларион... Боже, какой ужас!

- Что случилось, Марат Иванович? Да вы успокойтесь, объясните, в чем дело. Трубы прорвало?

- Что? Трубы? Какие трубы? Ах, трубы... Нет, трубы целы.

- Тогда что же?

- Илларион, о боже... Я только что узнал, что Гершкович убит.

-- Матвей Исаакович? Не может быть. Тут какая-то ошибка. С чего вы взяли? Кто вам сказал?

- Я позвонил к нему домой. Мне нужно было узнать... впрочем, это неважно. Телефон не отвечал, и я на всякий случай пот звонил в магазину хотя было еще рано. Мне ответил незнакомый мужчина и сказал, что Матвей Исаакович не может подойти. Он спросил, кто говорит. Вы знаете, я не люблю этого телефонного хамства, когда, не назвавшись, вас начинают допрашивать. Я ему прямо об этом сказал. Тогда он сказал, что его фамилия Рябцев, он капитан милиции. Мне пришлось назвать себя, и тогда он сообщил, что Матвей Исаакович убит... Это такой ужас, Илларион...

- Тише, тише, успокойтесь. Еще что-нибудь он сказал?

- Нет. Впрочем, да. Сказал, что ведется расследование, и еще что-то такое... Честно говоря, я был так взволнован, что почти ничего не услышал. Что-то насчет того, что у них есть подозреваемый... нет, не помню. Это какой-то кошмар. Как я понял его ограбили.

- Ограбили? Он что, держал в лавке что-то ценное?

- Ничего, кроме книг. Впрочем, откуда мне знать? Вы ведь придете проститься с ним, Илларион?

- Непременно, Марат Иванович. Вы не расстраивайтесь так...

- А что же мне еще делать, Илларион? Я ведь только и могу, что расстраиваться.

- Простите, это я, конечно, глупость сморозил. Просто растерялся. Даже не знаю, что сказать.

- И не надо ничего говорить. Словами его не вернешь. Ах, Матвей Исаакович, Матвей Исаакович... Пережить сталинские лагеря и вот так погибнуть... Что это делается на свете, Илларион?

- Не знаю, Марат Иванович.

- Ну до свидания, Илларион. Прости, что испортил тебе день.

- О чем вы... До свидания.

Илларион положил трубку и долго смотрел на телефон, борясь с желанием разбить ни в чем не повинный аппарат о стену. "Что-то много смертей в последнее время, - подумал он. - Люди вокруг гибнут, как на войне. А меня ни тут, ни там ничего не берет. И, как и там, бесит ощущение собственного бессилия. Не спас, не уберег, не оказался вовремя рядом..." Забродов вдруг заметил, что, придя с улицы, забыл переобуться и теперь оставляет за собой грязные следы. Он пошел обратно в прихожую, по дороге рассеянно отметив, что как-то уж очень сильно наследил. Конечно, он осматривал розетку, провод, возвращался за ножом, искал изоленту, но все равно, следов было многовато.

И, похоже, не все следы были его.

Он замер на пороге прихожей, лихорадочно пытаясь сообразить, что бы это могло значить. Дверь была заперта, это он помнил четко. Впрочем, подобрать ключи - не проблема. Особенно для специалиста. Опять не сменил замки, дубина, мимоходом обругал он себя. Учат тебя, учат... Очередная кража?

Он осмотрелся. Квартира выглядела нетронутой. Воры обычно не церемонятся,

Северцев? А какого дьявола ему тут могло понадобиться? Компромат искал? Или хотел убрать человека, который слишком много знает?