Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ

- Набрали лимиты на мою голову, - уже смягчаясь, проворчал капитан. - Не отделение, а стадо баранов. Сено-солома... Где вы?

- Возле Казанского, - соврал Ковалев. Машина стояла на пустыре, где никто не мог помешать им развлекаться, а до Казанского было минимум двадцать минут езды на приличной скорости. Соврал он, впрочем, неудачно, потому что Рябцев мигом сообразил, что к чему.

- А какого хрена вы там делаете? - спросил он. - Вы где должны патрулировать, мать вашу? Опять весь салон изгадите с Зойкой своей трипперной!

- Обижаешь, Сергеич, - загундел в трубку Ковалев, в то же время невольно подвигаясь так, чтобы Зойке было удобнее делать то, что она делала. - Мы тут службу несем, а ты про Зойку какую-то...

Зойка, услышав свое имя, потянулась к трубке свободной рукой, явно желая пообщаться с Сергеичем, да не как-нибудь, а по сотовому телефону. Но Ковалев отпихнул ее локтем и плотнее прижал трубку к уху, прикрывая микрофон ладонью на тот случай, если пьяная шалава вздумает передать капитану привет. Зойка обиделась и убрала руку.

- Ладно, - сказал капитан, - я с вами потом разберусь. Запомни адрес... он продиктовал адрес магазина Герщковича. - Дуйте туда прямо сейчас, хозяин должен быть на месте. Припугните хорошенько, придумайте что-нибудь: нарушение правил торговли, санитарное состояние... ну, это вы сами как-нибудь сообразите, не впервой. Помнете маленько, только аккуратно - старый он, не откинул бы копыта.

- Опасно, Сергеич, - сказал Ковалев, сразу забыв про Зойку. - Как бы не накапал.

- Попросите хорошенько, чтоб не капал. Что ты, в самом деле, как дите малое? Накапает... Ну и накапает, так дело-то все равно ко мне придет. Схлопочете, в крайнем случае, по строгачу, так, по-моему, дело того стоит.

- Оплата обычная? - оживился сержант.

- Даже с надбавкой, - успокоил его Рябцев. - За срочность. И самое главное. В конце скажешь: пусть передаст Забродову, чтобы не выкобенивался. Забродову, запомнишь?

- Уже запомнил. Чтобы не выкобенивался.

- Вот именно. Привет, мол, от Петра Владимировича, и пусть не выкобенивается.

- Ага. А Петр Владимирович - это кто?

- Конь в пальто. Не твое собачье дело. Ты делай, что тебе сказано, и поменьше спрашивай -- дольше проживешь.

В трубке раздались короткие гудки. Ковалев деловито передал телефон Губину и, перегнувшись через надувшуюся Зойку, распахнул дверцу с ее стороны.

- Давай отсюда, - скомандовал он, - ясиво!

- Ты чего это? - не поняла та. - Вы же обещали обратно подбросить. Дождь же на дворе, ты что, охренел? У меня же денег нету!

- Давай, давай, - торопил сержант. - Да вали ты отсюда, сука! - заорал вдруг он, видя, что Зойка не трогается с места, и вытолкнул ее из машины.

Зойка потеряла равновесие и боком упала в раскисшее от многодневных дождей глинистое месиво, из которого тут и там уныло торчали почерневшие прошлогодние стебли бурьяна. Рядом шлепнулась в грязь ее сумочка. Падая, она открылась, и по вязкой глине рассыпались какие-то ключи, пакетики с презервативами, пара сменных сережек и ампула со снотворным. Она еще возилась, дрожащими от ярости руками собирая свое имущество, а дверь "девятки" уже с треском захлопнулась, и машина, пробуксовав, сорвалась с места и умчалась, обдав ее густой вонью отработанного бензина.

- Суки легавые! Козлы! Мусора паршивые, менты! - бессильно закричала она вслед удаляющимся габаритным огням.

На мгновение вспыхнули рубиновые глаза стоп-сигналов, когда машина притормозила перед перекрестком, а потом вокруг не осталось ничего, кроме дождя, грязи и бурьяна. Зойка вздохнула, поднялась на ноги, оправила задранную юбку и попыталась ладонью стереть налипшую на платье глину, но только размазала грязь и испачкала ладонь. Тогда она вздохнула и пошла в ту сторону, откуда временами доносился характерный вой набирающих скорость троллейбусов, поминутно оступаясь на высоких каблуках, зябко ежась и испуганно оглядываясь по сторонам.

Следуя указанию Ковалева, Губин остановил машину перед громоздким трейлером, позади которого стоял зеленый "москвич". Судя по всему, на этой машине Петр I инспектировал свои войска перед началом Полтавской битвы. Все это хозяйство стояло на левой стороне дороги, что, впрочем, не возбранялось, поскольку движение здесь было одностороннее.

- Ты все понял? - спросил своего младшего напарника Ковалев, укрепляя в специальной петле на поясе резиновую дубинку.

- Что ж тут непонятного, - ответил Губин, доставая с заднего сиденья свой "демократизатор" и тоже прицепляя его к поясу. - Мне почудилось или в том "броневике" кто-то есть?