Сергей Высоцкий - Третий дубль

– В том-то и беда, что никакого аромата. Просто я по опыту знаю – в этом доме отбивную не получишь. – Никонов повернулся к Панину. – Знакомься, мой школьный друг Алекс Панин. Ленинградский Мегрэ…

– Как же, как же, наслышан! – Ватагин протянул капитану руку. – Валентин про вас такие сногсшибательные истории рассказывает!

– Не верь, Саша, не верь! – торопливо, слишком торопливо запротестовал Никонов. – Ничего я ему не рассказывал. Михаил Арсеньевич мастер розыгрыша.

Ватагин понимающе усмехнулся и подмигнул Панину.

– Вы, ребята, распоряжайтесь тут. А я дострогаю бутерброды. Такую рыбку мне в Смольном, в столовой достали!.. – Он пошел на кухню, но у дверей обернулся: – Валентин, ты у нас старожил, помоги Елене гостей занять, а Мегрэ пусть музыку наладит. Узнаем, кстати, как у них в милиции с музыкальной эрудицией. – Он хохотнул, довольный своей шуткой, и скрылся на кухне.

В огромной, на первый взгляд безалаберно обставленной комнате собралось уже человек двенадцать гостей. Все стояли небольшими группками, со стаканами аперитива в руках. Несколько молодых женщин устроились прямо на пушистом ковре – рассматривали толстый каталог «Неккерман».

На приветствие Никонова ответили так, будто расстались полчаса назад – кто просто кивнул, кто помахал рукой. Елена Викторовна показала на поднос со стаканами. Аперитив был приготовлен на славу – крепкий, ароматный. С кружком лимона и со льдом. Панин с удовольствием пригубил, почувствовав пряный привкус итальянского вермута.

Валентин подвел его к столику, на котором стоял магнитофон. Показал, где хранятся кассеты.

– Разбирайся. А я пришлю тебе на подмогу красивую женщину. Ты еще ни на кого не положил глаз?

– Вали, вали отсюда, – проворчал Панин. – Без твоей протекции обойдусь.

Его задело замечание хозяина о милицейской эрудиции. «Тоже мне снобы! – сердито думал он. – Вот заведу вам сейчас песни Гражданской войны!» Но ни песен Гражданской, ни песен Отечественной войны в фонотеке семьи Ватагиных не было. Как не было, кстати, и у самого Панина. Зато, к своему удивлению, он обнаружил много фирменных записей настоящего джаза. Здесь были Луи Армстронг, Рей Чарльз, Глен Миллер и многие другие звезды, мастера регтайма и диксиленда. Капитан поставил кассету с записями Армстронга, и комнату заполнил хриплый голос певца.

Впечатление от вечеринки было такое, как будто присутствующие только что вышли из зала заседаний, где прослушали доклад, и теперь, разбившись на маленькие группы, обсуждают его в буфете. Большинство гостей пожилые мужчины, лица некоторых были знакомы Панину по спектаклям и телепередачам. Женщины, очень заинтересованно обсуждавшие новинки западногерманской фирмы словно собирались тут же встать и пойти за покупками, не произвели на капитана впечатления. Были они какие-то блеклые, усталые. «Пришли сюда прямо со спектакля, что ли?» – подумал Панин. И в это время в комнату вошла еще одна дама – молодая, улыбающаяся блондинка, о которых, не вдаваясь в подробности, обычно говорят: прелестная. Мужчины отвлеклись от своих серьезных разговоров и шумно приветствовали ее.

– Томик! Заворачивай к нам! – позвал актер Бубенец.

Почитательницы «Неккермана» встретили Томика кисло-сладкими улыбками, но она, не обратив внимания на «кислоту», радостно расцеловалась с каждой из них, но на ковер не села, а подошла к Панину.

– В кои веки новое лицо, – сказала она. – К вам можно?

– Пожалуйста. – Панин подвинулся, хотя места на диване было предостаточно.

– Меня зовут Тамара, – улыбаясь, сказала женщина.

– А меня Александр Сергеевич.

– Какие мы официальные! Я думала, что по имени-отчеству величают себя только полковники.

– Это происки Вали Никонова? – поинтересовался Панин.

– Прежде всего мои, – сказала Тамара. – Я заглянула в комнату, увидела вас и спросила у Валентина: «Что за мужественный незнакомец скучает там в одиночестве?» Оказалось, что комиссар Мегрэ. А мне аперитивчик не раздобудете? – попросила она, словно бы давая понять, что ритуал знакомства закончен.

Весь вечер Тамара ни на шаг не отходила от Панина. Он и сердился и радовался одновременно. Радовался потому, что рядом с ним такая солнечная и веселая женщина. Но сознание того, что произошло это как бы помимо его воли, по инициативе самой женщины, какой бы солнечной она ни была, сердило Панина. Капитан привык к тому, чтобы инициатива всегда оставалась за ним. А вот как раз этого-то Тамара лишила его полностью. Панин чувствовал себя рядом с нею словно в осажденном городе. Покорно выслушивая ее рассказ о какой-то удивительной экстрасенсорше, лечащей по телефону, он поглядывал на гостей и никак не мог найти предлог, который позволил бы ему прорваться к «основным силам». Уже давно следовало навести общий разговор на тему исчезновения Орешникова. Никонов, наверняка виновный в бедственном положении капитана, пришел ему на помощь.