Александр Понуров - Наедине с нежностью. Часть первая. Оля

И вдруг она вспомнила один странный, почти нелепый случай, произошедший с ней менее полугода назад, по лету. Она в то время испытывала какое-то недомогание, непонятно чем вызванное: то ли косыми взглядами злых торговок на базаре, куда Волшебница заходила за кедровыми шишками для изготовления снадобья, то ли сквозняком в оранжерее. Тогда, на время своей слабости, она наняла одну довольно миловидную хлопотливую девушку ухаживать за цветами. Цветы, в частности их лепестки, очень важная вещь в микстурах, примочках и мазях изготавливаемых Волшебницей для сохранения молодости и свежести придворных Его Величества, и потому их следовало вовремя подкармливать и аккуратно поливать. Всего два дня потребовалось Волшебнице для восстановления сил, но за эти два дня чуть не погиб самый дорогой куст, самой чудодейственной розы и непостижимым образом потерялся, а затем нашёлся листок из Книги Кодов. Вот теперь всё встало на свои места. Осталось вспомнить, кто порекомендовал эту девушку, и вдруг с ужасом и стыдом она поняла, что взяла её безо всякой рекомендации, лишь потому, что та помогла донести с базара тяжёлую корзину с покупками, и по дороге в разговоре показалась ей очень смышленой и доброй девушкой. Волшебнице стало плохо, как же она не проверила свою незнакомку по Книге?! Вот ведь как всё вышло!

Нужно, первым делом, поменять код на ближайшие три месяца, а вторым – найти Золушку.

Если код поменять не составило труда, то Золушку искать было сложнее. Волшебница вспомнила, как встретила эту девушку на реке, когда та полоскала бельё. Несмотря на то, что её руки покраснели от холодной воды, они всё же были прекрасны, той чудной хрупкой красотой, которую в молодости не замечаешь, и лишь спустя достаточно долгое время вспоминаешь: до чего же молодость красива сама по себе. Она что-то говорила о мачехе и доме башмачника, стоящего на третьей улице отсюда и приглашала в гости, но тогда это не казалось таким необходимым. Нужно срочно найти этот дом, а в нём Золушку.

Щёлкнул замок, и в комнатку вошла женщина, которая вечером приносила еду, и негромко спросила,

– Ау, ты проснулась?

– Проснулась, – ответила девочка

– Вставай, иди, умойся, я сейчас тебе принесу поесть. Умывальник на кухне, унитаз в туалете, дверь в коридоре, там увидишь.

Девочка опустила ноги с кровати, встала и вышла в коридор. От яркого света, глаза, после темноты комнатки-чулана, мгновенно закрылись. Девочка на секунду остановилась, привыкая к свету, чуть приоткрыла глаза и увидела через дверной проем, сидящего на диване немолодого темноволосого мужчину, одетого в синий спортивный костюм. Она поздоровалась с ним и, не услышав ответа, пошла вдоль по коридору в поисках двери. Вернувшись обратно, обнаружила на столе стакан с чаем и тарелку с кашей.

Девочка заканчивала есть, когда вошла женщина со стулом в руках. Она уже стала привыкать к ней, как может привыкнуть заключённый к нечаянному проявлению человечности в своём надзирателе. Она не размышляла на тему отношения к ней женщины и мужчины, они оба были по ту сторону добра, но женщина, чем-то импонировала девочке.

– Вот тебе стул, повесишь на него пуховик и будешь складывать свои вещи, и женщина поставила стул перед кроватью.

После чего она собрала посуду, протёрла стол и вышла, но вскоре вернулась.

– Возьми книжки, почитай, а то совсем со скуки рехнёшься.

Уши девочки резануло слово «рехнёшься». Она вздохнула и ничего не сказала.

Женщина положила на стол несколько книжек, журнал и вышла из комнатки. Опять щёлкнул замок.

Книги были старые в бумажных переплётах: Чехов, Пушкин и ещё какая-то без обложки, да журнал трёхлетней давности – «За рулём».

Девочка машинально взяла журнал, и стала листать его, не вглядываясь в фотографии. Пролистав, положила на стол и взяла в руки томик Чехова, пьесы, тоже отложила в сторону, раскрыла Пушкина, и сразу закрыла. Читать не было сил. Впервые за время заточения подумала о матери, каково ей там? И опять пожалела, что не сообщила ей о разговоре с отцом. Может быть, он хоть что-то мог бы рассказать ей о её похищении. Девочка, молча, плакала и вытирала слёзы рукой.

—

На мой звонок дверь долго не открывали, затем раздались шаркающие шаги, и щёлкнул замок.

– Вам кого?

Зелёные глаза невысокой женщины не выражали ничего, кроме глубокой и затаённой боли, какая бывает от долгого физического страдания или одиночества.