Дмитрий Воронков - Роль

Доктор рассматривал рентгеновские снимки. - Раздевайся, милая. - Зачем? - удивилась Илзе. Доктор не опустился до разъяснений. - Можно за этой ширмой. Илзе зашла за ширму. - Также одна крестьянка говорила Михал Афанасьичу. - Какому Михал Афанасьевичу? - спросила медсестра. - Булгакову, милая, - объяснил доктор. - Зачем, говорила? У меня горло болит, а не это. После первой мировой пол-России страдало от сифилиса. - У меня не сифилис, - сказала Илзе. - Это я так, к слову. А что, есть такая возможность? - Нет. - В голосе Илзе не было уверенности. Она вышла из-за ширмы. - Впрочем, возможность есть у всех. - Забавный доктор рассматривал Илзе нескромным взглядом, прижав к щеке фонендоскоп. Она сконфузилась. - Что это вы делаете? - Грею, милая. Прикосновение холодного прибора неприятно телу. Сестра смотрела на них насмешливо. - Нам предстоит очень сложная операция, деточка. - Он нежно прижимал к коже Илзе фонендоскоп. - С общим наркозом шутить не стоит. Я должен провести всестороннее обследование. Ложись, милая. Илзе легла на кушетку. Доктор руки подмышки, чтобы согреть. - Твои родные знают об операции? - Это имеет значение? Муж знает. Также ласково доктор пальпировал ее. - Он тебя любит? - Какая разница? - возмутилась Илзе. - Так больно? - спросил доктор, вдавливая пальцы в подреберье. - Больно, - сказала Илзе. - Я не хочу быть слепой. - Слепота не самое страшное в жизни. Некоторые даже предпочитают не видеть. - Я не из их числа, - сказала Илзе. - Понимаешь, деточка, операции на мозге всегда связаны с риском. - Но ведь другого выхода нет, - возразила Илзе. - Можешь одеваться, - разрешил доктор. - Бывали случаи, когда твое заболевание излечивалось само по себе. - Какие случаи? - из-за ширмы спросила она. - Вследствие травм или сильных переживаний. Как говорят в народе - пыльным мешком из-за угла. - Каких переживаний? - Внезапная смерть близкого человека, например, или любовь. - Значит, я должна ждать какой-то там любви и слепнуть? - возмутилась Илзе. - Да и какие гарантии, что это случиться? - Любовь не дает гарантий, - печально согласился доктор. - Возьмите направление на анализы. - Сестра протянула бумажки. Илзе взяла. - Спасибо, до свидания. - До свидания, - сказал доктор. Илзе вышла. - Зачем ты ее раздевал? - спросила сестра. - Полюбоваться хотел, - признался доктор. - Такая красавица. - Старый ты развратник, - с любовью сестра. - Тебе надо было в гинекологи идти, а не в окулисты. До тошноты бы нагляделся. - Глаза - тоже зеркало души, говорил Антон Палыч. А глаза у нее красивые. - Он взял снимок, отошел к окну. - Жалко, если помрет. - Плохо? - Операцию срочно надо делать. Может, что и получится. Илзе плотно прижала ухо к двери. По бледности на лице можно было заключить, что обостренный слух не подвел ее.

Салон красоты "Золушка" принадлежал Павлову, и если его служащие и сомневались в идентичности хозяина, вида не подавали. Окулист поставил контактные линзы, изменившие цвет глаз Бежина, и уступил место парикмахеру. После покраски и стрижки, его место занял визажист. На шее появилась родинка, а на запястье потускневшая с годами Катя. Маникюрша привела в порядок руки и ноги и передала клиента портному. Тот сделал нужные замеры, выяснил цвет и фасон и ушел, столкнувшись на пороге с дантистом. Золотая фикса увенчала работу над внешностью. Бежин словно не замечал хлопотных операций над собою - его словно посадили на лошадку детской карусели - картинки вокруг менялись, а он оставался на месте, а в ушах, тоже как на аттракционе, звучала музыка - встречный марш, предвещающий чудесную встречу. Он безропотно стерпел даже нанесение шрама от аппендицита, хотя ужасно боялся щекотки. Далее рисунок роли усложнился. Он смотрел слайды и видео, учился застегивать и расстегивать браслет на часах, как это делал только Павлов, обкусывал кончик сигары, прикуривал и до тошноты дымил ею. Он привыкал брякать льдом в бокале любимого Павловым джина, морщить лоб, внезапно задумавшись, щелкать пальцами, потирать запястья и прочая, прочая, прочая.

Потом часами слушал магнитофон, повторяя, характерные словечки и выражения. Бежина увлекла новая работа.

Напоследок они просмотрели необходимые документы. - Кажется все, - устало сказал Широков. - Да, чуть не забыл... Он протянул Бежину чековую книжку и ручку "Parker". - Это так, для антуража. Не вздумай писать. Если прижмет, печатай на компьютере - я подпишу. - Зачем? - с энтузиазмом сказал Бежин. - Я с детства любой почерк подделывать умел. Не то, что за классную, за завуча расписывался. - Он открыл книжку и, глядя на образец, мгновенно выписал тысячу долларов. Широков посмотрел его на свет. - Ну, ты даешь... Он нажал кнопку и в кабинет вошел секретарь. - Новенький? - Широков многозначительно взглянул на Бежина, мол, кого могли, заменили. Молодой секретарь покраснел. - Вчера приняли. С испытательным сроком. - Вот мы сейчас тебя испытаем. Как звать? - Павел. - Сгоняй-ка, Паша, вниз в банк, пускай девчонки обналичат. Сделаешь? - Слушаюсь! - Паша схватил чек и побежал к двери. - Постой. Если возникнут недоразумения, пускай сюда позвонят, понял? - Так точно! - секретарь исчез. Широков обернулся к Бежину. - Какого же черта ты с такими талантами в задрипанном театре делаешь? - Искусство, - смутился Бежин. - Кстати, нужно бы сделать последний прогон. - Делай, - разрешил Павлов. - Я один не могу оценить свою работу. - Я оценю, - сказал Широков. - Нет, - возразил Бежин. - У тебя глаз замылился. Нужна свежая голова и взгляд профессионала. - Так что ты хочешь, говори прямо? - Мне нужен режиссер. - Нужен - наймем. Кто у вас там в авторитете? Виктюк? - Есть и получше, - сказал Бежин. - Но мне их не надо. У меня есть свой. В кабинет вбежал запыхавшийся Паша, протянул деньги. - Что это? - спросил Широков. - Вы же просили побыстрее, - удивился секретарь. Озадаченный Широков взял деньги. - Проблем не было? Паша прижал ручки к груди. - У вас со мной не будет никаких проблем, поверьте! - Можешь идти. - Широков повернулся к Бежину, посмотрел на деньги в руках. - Своему сам будешь платить. В разумных пределах, конечно.