Дмитрий Воронков - Роль

Левко вздрогнул и открыл глаза. Натянув на лицо черную спортивную шапочку, превратившуюся в маску, он взглянул вниз. Чутье не подвело - из "Вертепа" вышли два охранника, профессионально оглядели округу. Один из них, не обнаружив опасности, направился к автомобилю, разглядывая дорогу. Бык у машины вытянулся перед начальством, забыв вынуть изо рта сигарету. Охранник сказал ему что-то и резко ударил по губам. Прочертив во мгле сложную траекторию, огонек улетел к бетонному забору. На глазах парня выступили слезы, но охранник, не обращая на него внимания, проследил путь сигареты, скользнул взглядом вверх по забору, по стене завода и уставился прямо в объектив оптического прицела, видимо, что-то чувствуя, но, не различая во мгле темного лица убийцы. Левко включил прибор ночного видения, лицо охранника сделалось зеленым, как морда лягушки. Наконец, в проеме двери появился сам Червонец. Охрана прикрывала его со всех сторон, но он нетвердо стоял на ногах, попадая в сектор обстрела. Левко не спешил. Он должен был сделать всего один выстрел - терпеть не мог повторяться. Левко тверже стянул локтем ремень, несколько раз шумно вдохнул и медленно выдохнул.

Илзе выдохнула, не в силах выстрелить. Сморщила лоб, пытаясь припомнить обиды, нанесенные ей мужем. Дрожащими руками она направила ствол в открытый рот Павлова, прямо в золотой зуб.

Щелкнула опущенная тетива, стрела рассекла воздух. Червонец как-то картинно завалился на капот мерса, поддерживаемый растерянными быками. Звук воздуха, покидающего легкие, нелепое движение вперед - это напоминало, скорее, пьяную выходку, нежели мгновенную смерть, если бы не стрела, пронзившая насквозь толстую шею авторитета. Секунду спустя, быки принялись запоздало палить в темноту из всех видов оружия, бессмысленно опорожняя рожки, магазины и обоймы.

Словно услышав пальбу, Павлов резко сел на кровати. - Нет, нет, не надо, не хочу! - закричал он спросонья. Разглядев Илзе, спросил: - Ты чего?

- Ничего, - сказала Илзе. - Что-то приснилось? Павлов успокоился, отойдя ото сна. - Ну да. - Он лег. - Что? - Дурь. - Он отвернулся, закрыл глаза. - Будто кто-то в меня целится. И убить хочет. - Из пистолета? - поинтересовалась Илзе. - Если бы. Из какой-то старинной дряни, вроде лука. Не помню, как она называется. Аркебуза, что ли. На венский стул похожа. Чушь, в общем. - Сегодня воскресенье? - спросила Илзе. - Вроде. Ты чего не спишь? Илзе взяла со столика часы Павлова. Светящиеся стрелки оказывали без четверти час. - Уже понедельник, - сказала она. - Сны в руку. - Спи, - засыпая посоветовал Павлов. Илзе встала, прикрывая пистолет полой халата, прошла в ванную. Дрожащими руками, она принялась разряжать его. Золотой патрон вывалился из рук и закатился под ванну. Она встала на колени, наклонилась, пытаясь достать его, но не смогла.

Внизу командовал строгий охранник. Он показывал наверх, отправлял машины, они разъезжались в разные стороны. Не обращая внимания на переполох, Левко стряхнул одеяло и, неторопливо свернув, положил вместе с фланелькой в рюкзак, защелкнул замки оружейного кейса, сел на велосипед. Несерьезный транспорт бодро понес его вдаль. Оставив велосипед на противоположном краю, он по пожарной лестнице спустился вниз, спрыгнул на крышу гаража, оттуда - на пустынную улицу.

Бабка-уборщица уже закрывала станцию. - Беги шибче, матросик! - поторопила она. - Поспеешь еще. Левко протиснулся в дверь, замкнутую за ним на щеколду. - Почему матросик, мамаша? - спросил он. - Сразу же видно - служивый, - объяснила бабка. - И вид у тебя заморский.

Строгий охранник повернул труп Червонца на капоте. Глаза усопшего смотрели вверх, отражая мигающие огоньки иллюминации, и от этого движения казались еще мертвее.

Червонец был исполнен в черном мраморе в полный рост. Павлов стоял рядом. Бравое изваяние было так схоже с оригиналом, что Павлову захотелось положить ему руку на плечо. Он едва удержался от фамильярности. - Ушел из жизни, может быть, лучший из нас, - продолжал говорить он в микрофон. Перед разверстой могилой стоял массивный гроб мореного дуба, а рядом с ним в числе прочих родственников - изящная юная дама в черном костюме от Кардена. Лицо ее было скрыто вуалью. - Да, что там может быть - определенно лучший. Самый честный, самый справедливый. Он ненавидел ложь и предательство, презирал трусливых и продажных... Облик Павлова был скорбен, но в прищуренных глазах искрился бесовский огонек, и фикса блестела задорно. Дама взглянула на него и блеснула в ответ слезой из-под вуали. - Кто может заменить Виктора Петровича? - Он выдержал драматическую паузу, оставив без ответа риторический вопрос. - Его любили все - друзья, женщины, дети. Его невозможно было не любить. - У Червонца не было детей, - поправил сзади Широков, заместитель Павлова по общим вопросам. - Вот здесь мне подсказывают, что у Вити не было детей, нашелся Павлов. Так вот - это неправда. Все мы в определенном смысле его дети, его воспитанники. Мы встанем на его место и продолжим его дело. Изысканный оборот вызвал волну всхлипываний и сморканий. Павлов еще раз прошелся взглядом по ножкам и бюстам скорбящих дам - определенно, эта, в Кардене, была лучшей. Загадочность вуали возбудила его. - Кто это? - спросил он, воспользовавшись паузой. - Которая? - уточнил Широков. - В парандже. - Родственница. Племянница, кажется. - Она сильно убивается по дяде. Ужель их объединяли лишь родственные связи? - Сильно, - ушел от ответа Широков. - Будешь знакомиться? - Обязательно, - сказал Павлов. Илзе, стоящая довольно далеко бросила на беседующих быстрый взгляд. Глаз почти не было видно за толстыми стеклами уродующих ее очков. Как у многих людей со слабым зрением у Илзе был обостренный слух. - И еще, - продолжал Павлов. - Мы обязательно найдем того, чья подлая рука вырвала из наших рядов Червонца. Я называю его так, как называли его мы, его лучшие друзья. Мы отомстим за него. Обязательно отомстим. - Павлов сделал суровый взгляд, старательно поиграл желваками. Левко в неприметном костюмчике и белой рубашке без галстука стоял среди скорбящих, порою, прикладывая носовой платок к сухим глазам. Гроб скрылся под землею, он потихоньку стал выбираться из толпы. Выйдя на просторную аллею, он невольно восхитился памятниками. Черный мрамор и красный гранит, бронза досок и литье оград, бюсты и статуи, барельефы и горельефы - могилы выглядели дорого и солидно, соперничая меж собою. Молодые бандиты были высечены со всей атрибутикой профессии: в широких пиджаках, перстнях, с толстыми цепями на волосатых запястьях и мощных шеях. Особое внимание Левко привлекла статуя из теплого македонского мрамора. Авторитет был изваян в полный рост с вытянутой вперед рукой, на указательном пальце которой висели ключи. Левко не нашел шва на тонкой каменной перемычке, сколько не приглядывался. - Напрасно ищете, - услышал он сзади. - Склейки нет. Высечено из цельного куска. Левко оглянулся. На аллее, заложив руки за спину, стоял строгий охранник. - Как это? - удивился Левко. - Очень просто, - сказал охранник. - Берешь глыбу мрамора, и отсекаешь лишнее. А ключи от мерседеса лишними не бывают. - Вы скульптор? - поинтересовался Левко. - Нет, - сказал охранник. - Балуюсь иногда гипсом. - Так вы врач. - Иногда приходится заниматься и этим. - Значит, родственник? - Левко кивнул в сторону могилы Червонца. - Не довелось, - вздохнул охранник. - А вы? - И я нет, - сказал Левко. - Я из бюро ритуальных услуг. - Не понял? - Попросту - гробовщик. Помните, у Пушкина? - Чему вы тогда удивляетесь? Вы, можно сказать, лично приложили к этому руку. Охранник обвел взглядом аллею. - В определенном смысле, - согласился Левко. - Но я далек от искусства. Они пошли по аллее. Охранник показывал. - Голидзе Тигран Оганезович, Погоняло - Арап. Горячего нрава человек был. Десятка два солнцевских положил. Слыхали? - Даже видел, - скромно похвалился Левко. - Издалека, правда.