Микаэль Крефельд - Пропавший

Томас остался стоять, точно врос в булыжную мостовую, и провожал взглядом «Фиат-500», пока тот не исчез вдали.

– Кто стырил мое вино? – послышался сзади голос с кеча Эдуардо.

Семью месяцами ранее, Берлин, 19 сентября 2013 года

Могенса привел в сознание холод, он открыл глаза, но в кромешном мраке ничего нельзя было разглядеть. Он оказался в ледяной воде, тело сотрясала судорожная дрожь. Он попытался встать из глубокой ванны, но запястья и щиколотки были прикованы к ее дну тяжелыми цепями. Потянувшись, он обнаружил тяжелую цепь на шее, которая удерживала голову в таком положении, что рот оставался чуть выше поверхности воды. Его охватила паника, и он стал рваться из цепей; от резких движений цепи натянулись. Вода заплескалась, перетекая через край, Могенс закричал, в темноте его крики отдавались гулким эхом. Почувствовав, что цепь на шее вот-вот его удушит, он перестал вырываться. Ловя ртом воздух, он попытался совладать с приступом панического страха, но без особого успеха. Он так испугался, что утонет, что нервы его не выдержали и он жалобно заскулил. Он не имел ни малейшего представления о том, каким образом очутился в таком положении, ни тем более где он находится. От страха мысли не могли ни на чем сосредоточиться, в голове мелькали какие-то обрывки: Лауритцен… бегство… Берлин… Главный вокзал… Ожидание… Электронные письма… Schumann48, Берлинка… Тойфельсберг… Шепот ветра… Тьма… Тьма…

В темноте послышались шаги. Затем скрип, как будто кто-то двигает стул по цементному полу.

– Помогите! – закричал Могенс. – Спасите!

Мрак озарился светом. Он почувствовал, как в затхлом воздухе, пронизанном вонью стоялой, грязной воды, потянуло вдруг сладковатым запахом духов. Он снова крикнул, призывая на помощь.

Тьма откликнулась визгом поворачиваемой ручки. В следующий миг ледяная вода потоком хлынула ему на голову. Могенс в панике закричал, хватая ртом воздух сквозь потоки льющейся воды. Он попытался отклонить голову от бьющей струи, но цепь на шее неумолимо удерживала ее в прежнем положении. Уровень воды поднимался и закрыл нижнюю часть лица. Он уже не смел кричать, боясь захлебнуться, и с трудом дышал носом. Когда вода накрыла его с головой, он задержал дыхание до последней возможности. В груди бешено колотилось сердце, голова закружилась. Наконец он не мог удержаться, и у него сработал глотательный рефлекс, он почувствовал, что опускается на дно, в глазах потемнело, и все вокруг исчезло.

Вновь придя в себя, Могенс увидел вокруг непроницаемую тьму и понял, что по-прежнему лежит голый, прикованный цепью. Звук падающих из крана капель был похож на злорадное хихиканье. Оно словно говорило ему, что скоро опять польется вода и он утонет, как крыса в бочке. И снова вокруг него в воздухе повеяло сладким ароматом духов.

Берлин, 24 октября 1989 года

Жирные пальцы Штрауса залезли в вазочку с коньячным драже и, выудив целую горстку, сунули их в рот, уже полный недоеденных конфет. По темному кабинету с опущенными жалюзи разнеслось громкое чавканье. Напротив него у стола сидел Хауссер, нервно кусающий ногти. Темные круги у него под глазами и миллиметровая щетина на лице свидетельствовали о бессонных ночах и скверном состоянии нервов.

– Как думаешь, возможно ли мне реквизировать прожектор? – спросил Хауссер, глядя в пространство. – Из тех, которые используются в армии? Могут армейские уступить мне один на время?

– Зачем тебе прожектор?

– Чтобы лишить Мидаса сна. Мы могли бы установить его на участке соседнего дома в монастырском садике. Можно выставить рядом строительные леса и бочонки с краской, как будто там идет ремонт и малярные работы.

– Тебе самому не мешало бы выспаться. Я совершенно точно знаю, что армейские не станут разбазаривать оборудование.

– Понятно, – кивнул Хауссер и выплюнул отгрызенный ноготь. – А что, если подсыпать ему в еду яда? Имея доступ в квартиру, мы могли бы ежедневно подсыпать Мидасу некоторую дозу стрихнина, чтобы его ослабить.

– Ты что, совсем спятил? Хочешь перетравить целую семью? У них же, кажется, есть ребенок?

– Дочь, Рената, девяти лет. – Хауссер пожал плечами. – Ничего особенного, тем же самым занимаются в Хоэншёнхаузене. Там тоже экспериментируют с рентгеновским облучением. У ряда заключенных была зафиксирована лейкемия. Но я лично считаю, что это чересчур долгий процесс.

Штраус перестал курить и обеспокоенно взглянул на Хауссера: