Мария Семёнова - Те же и Скунс – 2

Тоже не бог весть что для подержанного автомобиля.

Валя успел даже решить, что проявит великодушие и отпустит владельца «крайслера» с миром… В это время захлопали дверцы, и из иномарки не спеша выбрался экипаж. Два молодых человека, оба – симпатичные очкарики, похожие на кандидатов философских наук. И с ними третий, по виду – вовсе пацан.

Именно этот «пацан» и подошёл к Вале, чтобы жизнерадостно сообщить:

– Ну, мужик, ты попал!..

– Чего-чего?.. – не поверил своим ушам Валя Новомосковских.

– Чего, чего! Того самого, – передразнил «пацан». – Давно, спрашиваю, тормоза-то проверял?

– Какие тормоза?.. – Валя не находил слов.

– А те самые. На которых ты в нас въехал.

Валя молча открыл и закрыл рот.

– Вешаем на тебя три штуки зеленью, – подвела итог противоборствующая сторона. – Сразу отстегнёшь или счётчик будем включать?..

Все привокзальные кафе называются «Встреча». А что? Не «Разлуками» же их, действительно, именовать. Название должно содержать положительный аспект. Позитивный, как теперь принято говорить.

Владелец данного конкретного заведения решил, видимо, проявить фантазию и оригинальность. Небольшое уютное кафе, расположенное рядом с Московским вокзалом, именовалось «Посошок». Кормили здесь хорошо, а поили и того лучше. И не подлежало никакому сомнению, что «Посошок» внёс далеко не худшие страницы в народную летопись опозданий на поезд, случившихся из-за слишком тёплых прощаний.

Если, впрочем, не страдать дурацкими комплексами насчёт названия, здесь можно было достойно отметить и встречу. Игорёшка толкнул стеклянную дверь, и они шагнули из темноты и сырости мозглого зимнего вечера в уют, тепло и тихую музыку: сам Сморчок, за ним Тарас Кораблёв и браток по имени Тёма, только что вернувшийся из Казани.

Дом был старый, и в незапамятные времена в этом помещении, возможно, функционировал при жилищном управлении «красный уголок», куда родители водили малышей в кружок английского языка. Теперь возле входа располагалась стойка с дверью на кухоньку, посередине стояли два довольно больших, персон на шесть каждый, стола, а пространство у дальней стены аккуратно разгородили на «кабинетики».

В данный момент большие столы были сдвинуты воедино, и за ними шумно веселилась компания. Стояли полные, пустые и полупустые бутылки, на пол падали вилки, в салатничках с недоеденными закусками дымились окурки. Разгорячённые лица, слишком громкий разговор, щедро сдобренный красотами русского языка… До плясок на столах дело пока ещё не дошло, но опасность кому-то не успеть к поезду присутствовала однозначно.

Тихвинцы (к которым уже некоторое время причислял себя и Тарас) скромно прошли мимо шумной компании и устроились в угловом кабинетике. Почти сразу появилась девушка, обмахнула стол, разложила салфетки-вилки-ножи, принесла свежую пепельницу, подала Игорю упакованное в пластиковый кармашек меню. Девушка была совсем не такая, какую ожидаешь увидеть в подобном месте и на подобной работе. Все знают, что официантка должна быть решительной и разбитной, способной одним взглядом урезонить алкоголика и поставить на место зарвавшегося клиента. Эта – может быть, станет такой через годик, только лучше бы не становилась. Тихоня с нежными маленькими руками, краснеющая от мужских взглядов… Тарас посмотрел ей вслед и задумался. Она ему кого-то напоминала. Кого?..

– Ехал я, блин, раз на поезде, – сказал вдруг Сморчок. – Давно. Ещё предки в Сочи возили…

– Было же время, мать его так-то, – кивнул Тёма.

Они были взрослые люди, помнившие, что и как (а также почём) было лет пятнадцать назад. Не чета нынешней мелкоте, для которой добеловежский период сразу переходил в каменный век.

– Так вот, – продолжал Игорь. – Только-только отъехали, выясняется, что в соседнем купе зависают какие-то пэтэушники. Звездорванцы, ясное дело. Первый раз от мамок оторвались. Бельё не берут, а всего багажа – сплошная водяра…

Тёма кивнул, щёлкая зажигалкой:

– Которую они, ясный перец, тут же хлестать…

– А то, – хмыкнул Игорь. – Ещё по Питеру едем, а они уже на такой кочерге… Мои маманя с папаней переживать, как, мол, будет ночью и всё такое. А там проводница была… – Сморчок даже глаза закатил. – Вах, какой жэнщина…

Тёма с Тарасом заинтересованно ждали продолжения.

– По коридору вагонному она, в общем, боком ходила. – Игорь широко развёл руки, очерчивая в воздухе контуры роскошной фигуры. При электрическом свете ярко блеснула алмазная крошка на его «гайке». Эту «гайку» он великодушно давал Тарасу примеривать, но, во-первых, она ему на палец не влезла, а во-вторых, Тарас пришёл к выводу, что перстень на руке создаёт страшное неудобство – и как только Сморчок управляется?.. – И притом… с такими яйцами баба, что ё-моё, да и только, – рассказывал тем временем Игорёк. – Как щас помню, стоит она перед дверью купе, где их шобла обосновалась, и одной рукой пацана за грудки трясёт, так что у него пятки чуть не над полом мелькают, а в другой руке держит пузырь, у него отнятый. «Ты, мать твою, – кричит, – мне ещё раз лекальник разинь!!! Так тебя, вот так, ещё так и растак!!!» И – хлобысь бутылку в окно! Лето было, жара, блин, да поезд только что у перрона стоял, внутри крематорий, окна все нараспашку…