Антонина Романова - Не открывай! Мистический детектив и рассказы

Марина поднялась, подошла к сейфу и долго смотрела на него.

– Даже не притронусь, – будто убеждая себя, Марина отвернулась, а потом быстро вышла из комнаты. Но вскоре вернулась и быстро набрала нужные цифры: 4494. Сейф беззвучно открылся. Стопки денег заполняли всё внутреннее пространство.

«– Открыла! Зря ты открыла, сестрёнка.

– Ольга Захаровна, как же вы были богаты.

– Замолчите, Михаил Павлович, замолчите».

– Да тут миллионы, – тихо, но с придыханием сказала Марина.

Постояв ещё немного, женщина закрыла сейф и изменила код: 5494.

– Счастливый день – это для души, пусть он не портится деньгами. С пятого всё и началось, пусть им и закончится.

Ушла Марина из дома не сразу. Она обошла все спальни, гостиную, кухню, спустилась и в подвал. И только потом, плотно закрыв дверь, она ушла. Ключом эту дверь, видимо, никто и не закрывал.

«– Всё, она сдалась.

– И я так подумал, Ольга Захаровна. Будет висеть с нами.

– Заткнитесь, Михаил Павлович. Как бы ваша бывшая жена к нам не пристроилась. А заодно и Маша с Димой.

– Пусть висят, чем они лучше нас будут.

– Пока они всем лучше нас. До нашей низости ещё никто не дошел. Они детей растят, любят. Это им зачтётся.

– А вы, Ольга Захаровна, почему никого не родили?

– Хотите меня задеть побольнее? Забыли, что я почти ничего не чувствую.

– Нет, что вы, просто отвечаю вам тем же.

– Знаете, что, убирайтесь из моего дома!

– Пожалуйста, тем более через четыре дня он уже будет не ваш.

– Идите прочь!

– Улетаю».

Дух Ольги Захаровны расстелился на кровати. Она поняла, что даже если тела нет и оно ничего не чувствует, то душа хранит все эмоции и вибрации, какие только есть. Теперь то она понимала, что руки и ноги были даны для того, чтобы облегчить груз эмоций. Была бы сейчас её воля – она бы сожгла все эти проклятые деньги в камине. Никто из живых людей не знает откуда у неё такое богатство. А оно пришло неожиданно, в самом конце 90-х. Оля тогда поступила в торговый институт, и почти сразу у неё появился богатый поклонник, старше её на тридцать лет. Вцепившись в возможность жить припеваючи, а не торговать на рынке, Ольга во всём угождала мужчине, даже когда он заявил – никаких детей. У студентки появилась шикарная квартира, в которой её кавалер и хранил свои деньги, происхождением коих она не интересовалась. Однажды Оля услышала по телевизору, что её содержатель погиб. Недолго думая, тридцатилетняя женщина Ольга Захаровна собрала все деньги в большую сумку и съехала с квартиры. Она опасалась, что найдутся желающие всё забрать. Её не волновало тогда, где и как были заработаны эти деньги. Даже наличие жены и детей у её поклонника не повлияло на желание забрать всё себе и уже никогда не волноваться о бедности и нужде. Затаившись на время в дешевой гостинице, Оля узнала, что его жена давно живёт во Франции вместе с детьми. Время шло, а за деньгами никто не приходил. Выкупив здание в центре города, Оля быстро наладила торговый бизнес, построила себе этот дом и жила только этим бизнесом.

Теперь она точно знала, что эти деньги – чёрная метка. Кто их возьмёт, тот и пропал. Ладно бы их взял Эдик, только грехов бы добавил, но три несчастные женщины не заслужили такой участи: Маша, Марина и Женечка не должны к ним прикасаться.

– Мам, мам, поехали в деревню, – Ваня проснулся уже давно, но ходил за мамой и повторял одно и то же.

– Тебе ещё три дня учиться, – удивлялась Женя.

– А потом сразу поедем, ладно?

– Ешь оладьи, садись уже. У меня работа, сынок, так просто не сбежишь. Надо денег подкопить на отдых. Ты же сам говорил, что у тебя тут друзья.

– Зато там папа. Зря ты меня обманула, да я и не поверил. Он жив, я его во сне видел.

– Ванечка, – Женя побледнела и присела рядом с сыном, пряча под стол трясущиеся руки.

– Нет, сынок, я тебя не обманывала. Прости, я знаю, как тебе больно. Но твоего папы там нет.

– Есть, мама, и перестань придумывать. Вещи собирай, скоро поедем.

– Хорошо, – Женя решила пока не спорить с сыном, но уехать решила точно, даже если её уволят. – Хорошо, я вечером начну собираться.

А дух Михаила Павловича сидел на кухонном подоконнике и наблюдал за сыном. И был он там не один.

«– Прости, сын. Не в оправдание, но у меня папаша тоже ещё тот гусь был. Только орать и умел, мог и ударить. Да чего там, я не лучше. А ты верь, сынок, верь. Мама у тебя хорошая, красивая и добрая.

– Сидишь и причитаешь, – невидимая бабушка стояла рядом с бывшим отцом и тоже слушала диалог.