Игорь Кабаретье - Преступление в Гранд-опера. Том первый. Веер из Йеддо

Отправляясь к своему дяде, Гастон спрашивал себя, не стоит ли ему рассказать, ничего не опуская и не утаивая, историю его последнего визита к мадам д’Орсо. Джулия, в своём прощальном письме, обещала ему молчать и тем самым вовлекала его в необходимость поступать точно так же, но он знал, что дядя Роже был неспособен злоупотребить его признанием, и не будет рассержен тем, что племянник уведомит его об этом случае.

Когда судья предложил ему прочитать полицейский отчёт, в котором упоминалась мадам д’Орсо, Гастон подумал, что прежде, чем продолжить разговор, нужно было бы для начала ознакомиться с документом, интересовавшим его в этот момент гораздо больше, чем эвентуальная должность судьи.

Поэтому он взял в руки административный документ, протянутый ему месье Роже Дарки, и стал читать вслух:

«Жюли-Жанна-Жозефина Бертье, называемая также Джулией д’Орсо, тридцати лет от роду. Родилась в Париже в 1848. Внебрачный ребёнок, отцом которого был признан офицер запаса, поместивший её на воспитание в пансион Сен-Манде. Свою мать она никогда не знала и не видела. Отца потеряла через год после начала обучения в пансионе, и унаследовала от него около двадцати тысяч франков. После окончания пансиона стала секретарём в мэрии Сен-Манде, используя своё место работы для знакомства с богатыми иностранцами, которые останавливались в этих местах во время своих путешествий. Очаровала и соблазнила в Экс ан Савойя испанца, который увёз её в Мадрид, где и умер некоторое время спустя, завещав ей значительную сумму.

Возвратившись тотчас же в Париж, Жюли Бертье использовала независимость, которую ей предоставили полученные по завещанию средства, чтобы броситься в мир женщин лёгкого поведения и там создать себе исключительное положение. Красота, воспитание и ум быстро привели её к успеху. У неё было много любовных связей с известными людьми. В настоящее время она является постоянной любовницей молодого человека, принадлежащего к одной превосходной парижской семье.»

Гастон читал всё подряд, не пропуская ни слова, сверху вниз. В этом месте его дядя принялся смеяться.

– Это именно о тебе идёт речь, мой дорогой, – сказал он, – и если полицейский, составлявший этот доклад, не назвал тебя по имени, то это только потому, что он знает, что ты – мой племянник. Правда, эти данные отмечены в Префектуре. Согласись, неплохая рекомендация при поступлении на должность!

– Но, – воскликнул Гастон, – он плохо информирован, этот ваш полицейский, так как должен был бы доложить в своём отчёте, была ли эта персона его любовницей на день совершения суицида…

– Ты мне морочишь голову этим своим последним днём. Полиция не держит ежечасного регистра изменений статуса мужчин сердца этих дам. И, в конце концов, прошло не так уж много времени с тех пор, как ты выпутался из когтей д’Орсо. Я тебя накануне заметил с нею, в ложе бенуара театра «Варьете», на премьере «Большого Казимира 7 7 «Большой Казимир» (Le grand Casimir), оперетта Александра Шарля Лекока. » где, между прочим, я неплохо развлёкся. Когда, следовательно, ты её бросил?

– Вчера.

– Дьявол! В это же самое время. Ладно, заканчивай это интересное чтиво.

Гастон, смущённый сказанным, продолжил:

«Среди других знакомств следует отметить, что три года тому назад Жюли Бертье встречалась с так называемым графом Голиминым. Настоящая фамилия этого персонажа, чему мы верим, была Лемберг, родился он в Галиции, и много путешествовал по Европе и Америке. Жил на широкую ногу в Париже, без того, чтобы кто-то знал о происхождении его состояния. Летом этого года он был обвинён в России в изготовлении фальшивых банковских билетов, а во Франции он подозревался в том, что практикует шантаж для извлечения материальной прибыли. Эти подозрения были тем более вероятны, что он был любовником сразу нескольких женщин с очень высоким положением в свете. Однако, по этому поводу не было никогда ни одной административной жалобы. Голимин был подвергнут в течение одного года наблюдению, которое обнаружило другие подозрительные факты в отношении его любовных связей при посещении разных парижских салонов и клубов, а также встречи с разными подозрительными персонами. Это наблюдение прекратилось шесть месяцев тому назад в связи с тем, что граф стал показываться в обществе гораздо реже, попав, по-видимому, в стеснённое материальное положение. Вопросы в его отношении возникли вновь, когда на парижских улицах участились ночные нападения на персон с большими денежными суммами при себе. Анонимное письмо, направленное месье префекту, сигнализировало о Голимине, как о тайном главе банды, составленной из людей, по-видимому, высокого положения, и информирующих злоумышленников о богатых людях, которые ходят ночью с большими ценностями в карманах. Впрочем, никаких доказательств и фактов в подтверждение этого разоблачения приложено не было, и письму этому не был дан ход.»