Марк Маффин - Книга о моем убийстве

Вторые – с пеленок требуют, чтоб их одевали по-разному. Сепарируются. Выбирают разные фильмы. Разных женщин.

«Кто-то голосует за Жириновского, кто-то за Зюганова» – шутила автор статьи.

Или не шутила.

Сейчас Дима понял, что до шестнадцати они с Егором были братьями первого типа. А потом в одночасье перешли во вторую категорию.

– Ну что? – вывела Женя Диму из задумчивости. – Вы представляете, где Егор мог хранить рукописи?

Дима помотал головой.

– Не знаю. Но лучше начать с комода.

– Комода?

– Хранить рукописи на полках – это для моего брата слишком очевидно, – усмехнулся Дима.

Женя подошла к комоду. Попыталась открыть дверцу ключом. Снова попыталась

– Заклинило, – сказала она.

– Давай я, – Дима аккуратно отодвинул Женю в сторону и попытался открыть дверь сам. Безуспешно.

– Ну как? – усмехнулась Женя.

– Секунду…

Дима просунул ногти под нижний угол дверцы, приподнял ее, и та, наконец, открылась.

– Белье, – пробормотал Дима.

– Я кажется, начала понимать логику вашего брата.

Женя вывалила белье на пол. За ним стояла широкая картонная коробка. Женя вытянула коробку наружу.

– Уберите, пожалуйста, – кивнула она на пол.

Дима, немного удивившись внезапной сатурналии, сгреб белье в комод.

– Что там?

– Фотографии какие-то, рисунки.

Женя достала один из рисунков. Дима заглянул ей через плечо. Там были разноцветные квадраты, которые, по замыслу автора, должны были изображать обнаженную женщину.

– Баба его, – прокомментировал Дима. – Или фантазия на тему бабы.

Женя поморщилась, но промолчала.

Пока Женя рассматривала геометрическую бабу, Дима, порывшись в коробке, нашел копию фотографии. Той самой. Которую Егор зачем-то попросил поставить себе на могилу.

Закончив с коробкой, Женя все-таки направилась к книжным полкам. Зачем-то повертела в руках «Приключения ослика Маффина» – первую книжку, которую они с Егором прочитали в детстве. Дима решил осмотреть сервант. Там не было ничего – кроме таракана, почившего на дне хрустальной супницы.

Когда Дима попытался «взломать» шкаф для одежды, Женя легонько дернула его за руку.

– Что еще?

– Слышите? – Женя указала пальцем вверх.

Дима остановился. Прислушался. Сверху раздавался какой-то скрежет.

– Крысы, – сказал он. – Или кошки.

Женю ответ не успокоил.

– Да точно кошки. Они постоянно там сидят. Мы, когда в детстве по чердаку лазили, кого там только не видели.

Женя кивнула, но волноваться не перестала. Снова направилась к полкам.

Дима доломал шкаф, но внутри не оказалось ничего интересного. Женя закончила с полками – или поняла, что пытаться там что-то найти – пустое дело.

Они перешли спальню. Пыль. Страшная. Дима закашлялся и, переборов раму, сумел открыть окно.

– Странно, – пробормотала Женя.

– Что странно?

– В той комнате такой пыли не было.

– И что с того?

– Просто вдруг…

Дима, кажется, понял, к чему она клонит.

– Ты опять про то, что после смерти Егора тут кто-то мог побывать?

– Ну, а вдруг…

– И зачем он устроил уборку большой комнаты? Чтобы Егору легче в могиле лежалось?

– Нет. Чтобы на мебели в той комнате не осталось таких следов.

Женя провела пальцем по журнальному столику, оставляя на нем заметный отпечаток.

Дима задумался. В словах Жени что-то было. И еще задвижка на двери в ванную… Отвлекшись на поиск рукописи, Дима и думать о ней забыл. За то время, что они не виделись, привычки Егора вполне могли поменяться… Но на самом деле – почему задвижка была не закрыта? Это, конечно, мелочь…

Из окна начал дуть ветер. Занавески заколыхались. Неприятно заколыхались. Сквозняк? Но откуда он в герметично закрытой квартире…

Закрытой?

Послышались шаги. Из прихожей.

– Кто… – начала Женя, но Дима закрыл ей рот ладонью.

Они замерли. Послышалось?

Может быть…

Нет. Скрипнула половица. Кто-то – кто? – идет в сторону спальни…

Женя мелко задрожала. Дима вспомнил детство. Когда они оставались с Егором одни. Сидели здесь и боялись барабашку.

Но кто-то действительно приближается к комнате…

– Мне ж не пять лет, – пробормотал Дима и направился к двери.

Не успел. Дверь открылась сама. Женя завизжала.

Как и уродливая фигура, стоящая на пороге комнаты.

После звонка Ибрагима Гладышев решил погрузиться в приятные воспоминания.

За прошедшую неделю он сделал немало.

Сначала – не отказал себе в удовольствии – вызвал на допрос брата покойного. Помариновал в коридоре, а когда разрешил входить, специально уткнулся в бумажки. Видел, как Кузнецов входит в кабинет, твердо идет к столу, как садится – без разрешения – и хочет поскандалить, что следователь отнимает его драгоценное время. Это УЖЕ веселило Гладышева, но еще больше он обрадовался, когда оторвался от бумаг и увидел, как зеленеет подследственный. Кузнецов его узнал, невозможно не узнать человека, который… Не важно.