Марк Маффин - Книга о моем убийстве

– При чем тут девятнадцатый век?

– Девятнадцатый век – это состояние современной психиатрии. У нас нет анализов, нет точных методов исследования. Я мог полагаться лишь на слова Ищеевой, которая сама была уверена, что сходит с ума.

– Сама?

– Это называется газлайтинг. Психологическое насилие, когда агрессор создает у жертвы ощущение, что она сходит с ума.

– Как-то…

– Сложно?

– Неправдоподобно, – ответил Дима.

– Это вы зря. В легкой форме с газлайтингом сталкивается каждый. Муж раскидывает по квартире носки. Жена говорит, что он ведет себя как свинья. Муж заявляет, что она сошла с ума на пункте чистоту. Еще вариант. Девушка изменяет парню. Тот что-то подозревает. Она заявляет, что у него паранойя.

– Понятно.

– С Ищеевой было хуже. Сестра подмешивала ей в еду трициклики с галлюциногенной побочкой. Прятала вещи. Переводила стрелки часов. Рассказывала общим знакомым, что Ищеева ведет себя странно. И те заметили странность. Говорили Ищеевой, что ей пора бы обратиться…

– А Ищеева?

– Ищеева злилась – как любой, кого называют психом. Но мы же уверены, что психбольные никогда в этом не признаются. Окружающие расценивали ее «всплески» как признак безумия. Слухи дошли до начальства. Ищееву уволили. А сестра завладела телефоном Ищеевой, и стала переписываться с ее молодым человеком.

– Хотела поссорить?

– Слишком просто. И подозрительно. Наоборот – писала от лица Ищеевой СМС-ки, полные любви.

– Зачем?

– Вы когда-нибудь читали свои сообщения, которых вы не писали ?

Дима вздрогнул.

– Когда сестра Ищеевой обратилась ко мне за помощью, та была уже «готова».

Лурц отхлебнул воды из стакана.

– Поэтому да, я совершил ошибку. Которая стоила человеку трех лет жизни. Но девяносто девять процентов моих коллег поступили бы точно так же. Вы мне верите?

Дима молча смотрел на Лурца.

– Мой адвокат тоже не поверил, – рассмеялся Лурц.

– У меня ощущение, что вы оправдываетесь.

– Да. И у меня есть резон.

– Какой?

– Не прикидывайтесь. Мы оба знаем, что в убийстве Егора вы подозреваете меня.

– Да. Вы боялись, что Егор подаст против вас судебный иск. И даже если в случае с Ищеевой вы ни при чем, иск Егора все равно бы похоронил вашу карьеру.

– Разумно. А вы считаете, что Егора убили?

– Да.

– Вы немного похожи на того следователя, что меня допрашивал. А хотите, я назову вам главную причину почему я не убивал Егора?

– Допустим.

– Да или нет?

– Да.

– Назову. Но за одну услугу.

– Услугу?

– Да, – сказал Лурц. – Расскажите о себе.

Женя сидела в кабинете у начальника и готовила Димины костюмы к отправке в химчистку. Уже часа полтора. Дело было ответственное – Дима терпеть не мог электронные записные книжки. И вообще блокноты. Записывал все на клочках бумаги. Как школьник. Прятал в карманы пиджака и благополучно о них забывал.

А потом просил Женю разобрать все эти завалы бумаг перед отправкой пиджаков в химчистку.

Выкинуть бумажки скопом было нельзя – на некоторых записывалась важная информация. Оставить – тоже: Дима не переносил завалы и злился, когда Женя сохраняла ненужную информацию. Надо было изучить каждую бумажку по отдельности и решить, нужна она начальству или нет. В такие дни Женя чувствовала себя Золушкой, перебирающей крупу.

Записки с номерами телефонов Женя сохраняла в первую очередь. Обладателя номера указано, как обычно, не было. Женя понимала, что завтра придется сесть на телефон, позвонить по каждому номеру, извиниться и уточнить с кем имеет честь. Дурдом.

Следом шли записки, даже неразборчивые, содержащие фигурные восклицательные знаки или жирные подчеркивания. К категории важных относились также бумажки, на которых отдельные слова были написаны жирно или печатными буквами – так Дима записывал очередные пришедшие ему в голову бизнес-идеи.

В топку Женя отправляла совсем уж «туалетные» клочки со словами типа «зубной» и парикмахерская» и датами визита. Зачем Дима все это записывала, Женя не знала – все равно приходилось по десять раз напоминать самой.

Она уже справилась с двумя пиджаками. Оставался третий, самый сложный. Тот, в котором Дима в последний раз навещал брата и который носил вплоть до похорон. Дима мог сколько угодно храбриться, но Женя знала – смерть брата нанесла ему серьезный удар, сделав записи еще менее разборчивыми, чем обычно. Сейчас Женя завидовала героям американских детективов, которые в сложной ситуации могли обратиться к стороннему специалисту. Например, по древней клинописи.