Джейн Ли - Враг брата моего. Роман и рассказы

Непривычно было видеть крёстного, джентльмена и аристократа, в фартуке и со сковородкой в руках – хотя держал он её вполне уверенно.

Джеффри рассмеялся:

– Не особо умею, на самом деле. Но надеюсь, что получится съедобно.

Я хмыкнул:

– Готов съесть в любом случае – просто умираю от голода.

– Кстати… о голоде… и прочем, – Джеффри положил омлет на тарелку и поставил передо мной, – Ты не собирался просыпаться? – он смотрел на меня чуть исподлобья, снова пытаясь читать по моему лицу.

– Конечно, собирался! – хотя я не был в этом так уверен, – Наверное, что-то случилось с будильником.

Крёстный молча смотрел на меня.

– Джеффри… я… у меня и в мыслях нет умирать. Да и спать вечно тоже – я ненавижу сны! Я их ненавижу, – закусив губу, я уставился на тарелку с едой, пытаясь успокоиться.

Я ненавидел сны за то, что обречён скитаться по ним. Но просыпаться не всегда хотел: иногда жизнь казалась мне еще более кошмарным сном.

Почувствовав руку Джеффри на своём плече, я поднял глаза.

– Прости. Я беспокоюсь за тебя, ты знаешь, – крестный смотрел на меня так… как отец смотрел когда-то. Когда просил быть осторожным.

– Я знаю. И обещаю проверять будильник прежде чем ложиться спать. Я даже два буду ставить – если хочешь.

Джеффри улыбнулся:

– Я могу звонить тебе и будить.

– Если тебе делать больше нечего…

– Так мне было бы спокойней.

– Я буду рад. Я всегда рад слышать тебя, – и это было правдой.

– Надо же. Я ещё не надоел? – Джеффри рассмеялся.

Я фыркнул:

– И не надоешь.

– Надеюсь, – Джеффри мягко улыбнулся. Но во взгляде его всё еще сквозило беспокойство и сомнение. И потому я со всей убедительностью сказал:

– Всё хорошо, Джеффри. Всё просто отлично.

Он хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Сел рядом за стол и, кивнув в сторону тарелки, произнёс:

– Лучше съешь, пока инеем не покрылось. Поговорить и потом можно.

Я кивнул и принялся за еду. Было на удивление вкусно. Я смотрел на Джеффри: на его идеально уложенные каштановые волосы, на его костюм – простой, добротный, но сшитый на заказ, на его артистически выразительные руки. И думал: как часто ему приходилось готовить самому и зачем бы ему это делать – ведь есть личный повар. Казалось, я неплохо знаю крёстного. Но так ли это на самом деле? Правда, мне было известно то, что Джеффри скрывал ото всех. Я узнал случайно и во сне, и от того чувствовал себя виновным – словно подсматривал. Да так оно и было. И я не признался Джеффри – ведь тогда… неловко стало бы не только мне.

Лишь когда я справился с омлетом, крёстный заговорил снова:

– Мне не нравится, что ты живёшь совсем один. Я понимаю – ты уже давно взрослый и мужчине нужна независимость; понимаю, что ты не хочешь больше жить в монастыре у Оливера, но… как насчет Ланкастер Холла?

– Я не хочу тебя стеснять, – хотя на самом деле мне не хотелось быть настолько под присмотром, пусть даже таким неназойливым, как присутствие крестного.

– Меня стеснять? – Джеффри поднял бровь, – Ты, и правда, думаешь, что можешь стеснить меня в моём особняке? Даже если бы ты женился и заимел кучу детей – и тогда хватило бы места всем!

И, вздохнув, добавил:

– Я был бы только рад, Виктор. Правда. Ты ушёл из монастыря, но всё равно живёшь как монах – сидишь целыми днями среди книг, клея, красок и прочего!

– Но я – переплётчик, реставратор. Это моё ремесло. И оно мне нравится, – я пожал плечами, – В любом случае, ничего другого я не умею.

– Я не об этом. Думаю, ты знаешь, – Джеффри взглянул на меня с укором.

Да, я знал. Мне было уютно в моём мирке среди книг. Они не лгут, не лицемерят, не убивают. И никогда не бросят. А ещё они не видят снов. Люди были лишены всех этих достоинств.

Крёстный молча ждал моего ответа и не отводил взгляда. Не потому, что ему нравилось поучать и воспитывать – совсем нет; и делал он это крайне редко. Он любил меня. И потому беспокоился.

– Джеффри… – я заерзал, подбирая нужные слова, – Просто… дайте мне время. Научиться жить самостоятельно и вне монастырских стен.

Джеффри медленно кивнул:

– Только не уходи в себя, пожалуйста. Если захочешь поговорить или ещё что – можешь звонить и приезжать в любое время суток.

Я попытался отшутиться:

– А если ты будешь не один?

Джеффри улыбнулся:

– Для тебя я всегда свободен.

Когда крёстный ушёл, стало невыносимо тихо. За окном по-прежнему шумел город, но он не заглушал отсутствия человеческих голосов. Может быть, и правда, стоило поехать с Джеффри? Я знал, что не в тягость ему, но ведь это так по-детски – бегать за старшими. И ему, и Оливеру уже давно пора перестать нянчиться со мной. Мне двадцать пять, я уже четыре года живу один и вполне себя обеспечиваю. Но на самом деле, я был благодарен им за эту заботу – я нуждался в семье не меньше, чем оба моих опекуна. В силу разных обстоятельств, каждый из нас остался один на свете, и друг для друга мы были единственными близкими людьми.