Николай Леонов - Стальной десерт (сборник)

Но у Станислава были иные планы на этот счет.

– Мне нужно с вами поговорить, Олег.

– Зачем? О чем? Почему я не могу провести в тишине и покое хотя бы несколько минут?

– Вообще-то мы тут не плюшками балуемся, а ведем расследование убийства вашего брата, – иронично напомнил Крячко.

– И что? – Олег остался невозмутим. – Меня допрашивали уже дважды. Я сказал все, что знал, и не добавлю ничего нового.

– Все же у меня есть для вас пара свежих вопросов. Я могу войти?

Олег ответил не сразу. На его лице отобразилось колебание. Он критически смерил полковника взглядом с головы до ног, недовольно поморщился и только после этого неохотно открыл дверь.

Крячко моментально заметил, что в правой руке Роточкова сжаты большие портняжные ножницы. Олег перехватил взгляд сыщика и торопливо спрятал их за спину.

– Что вы делаете? – спросил Крячко.

– Это не ваше дело. В своей комнате я имею право вытворять все, что только захочу. Я здесь один, соответственно, никому не причиняю никакого вреда. Так что у вас за вопросы?

Станислав быстро огляделся. Олег действительно был в комнате один. Светлана отсутствовала.

Брат погибшего бизнесмена стремительным шагом вернулся к столу, выдвинул верхний ящик, убрал в него ножницы и большой фотоальбом. Потом он небрежно смахнул туда же и множество бумажных обрезков. Олег задвинул ящик, перегородил стулом доступ к нему и повернулся лицом к сыщику. Он не стал садиться и не предложил сесть непрошеному гостю. Просто молча смотрел на него своими зелеными, глубоко посаженными глазами и ждал вопроса.

Крячко решил не затягивать процесс и заявил:

– Нам стало известно, что вы рассказали не все, Олег.

– Вот как? С чего вы решили? – Младший Роточков все так же делал секундные паузы между словами.

Видимо, это была его привычная манера общения.

– Вы умолчали о том, что в районе двух часов ночи заходили в кабинет своего брата и о чем-то разговаривали с ним. Вас видели.

– Эта девка? – Олег не удивился, не выказал признаков волнения и вообще не проявил никаких эмоций. – Я догадался. Она ведь сама выбежала из кабинета Кирилла перед тем, как я зашел туда. Мы едва не столкнулись с ней в коридоре. Потом она рванула в противоположную сторону. Как видите, я не делаю из этого тайны.

Крячко был немного сбит с толку. Он не ожидал от Олега такой вот откровенности.

– Но ведь это в корне противоречит тем показаниям, которые вы давали раньше.

– Разве?

– Да. Вас спросили, где и когда накануне вечером вы в последний раз видели убитого. Вы ответили, что за столом, в беседке.

– Это неправда. – Олег неопределенно махнул рукой. От рукава его рубашки отлепился овальный кусочек твердой бумаги и упал на пол в метре от Станислава. – Я помню, как говорил на эту тему с участковым. Он спросил меня не о том, когда я последний раз видел Кирилла. Формулировка была иная: когда я последний раз с ним разговаривал.

– А по-вашему, тут есть какая-то существенная разница? – осведомился Крячко, шагнул вперед и накрыл упавший кусочек бумаги носком ботинка.

Олег не обратил на это никакого внимания.

– А по-вашему, нет? – Он презрительно хмыкнул: – Разница колоссальная! «Видеть» и «разговаривать» – это два глагола, означающих совершенно разные действия. К вашему сведению, господин полковник, я – филолог по образованию.

– Но ведь в кабинете вы разговаривали с вашим братом. Разве нет? Это было значительно позже, чем…

– Нет, не разговаривал, – оборвал полковника Олег. – Я хотел с ним побеседовать, но ничего у меня не вышло. Кирилл был не в духе и просто велел мне убираться куда подальше. Вы считаете, это похоже на конструктивный разговор?

– Не знаю, – несколько раздраженно откликнулся Крячко. – В отличие от вас, я не филолог. А о чем вы хотели поговорить с Кириллом?

Олег не ответил. Он демонстративно хранил молчание, всем своим видом давая понять, что не будет откровенничать с сыщиком по этому поводу.

Станислав сокрушенно покачал головой. И почему они все такие упрямые, пока их как следует не припугнешь? Почему только страх делает человека словоохотливым? Даже филологи не являются исключением из правил.

– Мне кажется, вы не понимаете всей серьезности ситуации, Олег, – проговорил полковник так, словно втолковывал непреложные истины младенцу. – Вы были последним, кто видел Кирилла живым. Совершенно не важно, разговаривали вы с ним при этом или нет. Именно вы автоматически становитесь первым в списке подозреваемых. Согласно букве закона, я имею полное право надеть на вас наручники, отвезти в управление, потолковать там совсем по-другому, оформить задержание на семьдесят два часа. А это не такой уж маленький срок, как вам кажется, особенно если проводить его в камере следственного изолятора. Соседи могут попасться не самые приятные, Олег.