Николай Леонов - Стальной десерт (сборник)

– Сурово, однако, – заявил Гуров.

– Воспитываю, как уж умею, – Владимир Николаевич развел руками. – Бегать ножками по указке начальства утомительно, но несложно, пусть учатся думать. Все исходные данные у них есть, посмотрим, что они нам в понедельник доложат. – Он повернулся к Орлову: – Петр Николаевич, этот отдел был до сих пор бесхозным, и я решил включить его в твое управление. Опять же, Гуров и Крячко всегда рядом, советом или консультацией помогут, и научатся мальчишки работать по-настоящему.

– Согласен, Владимир Николаевич, – сказал Петр. – Мы не вечные, нам смену себе готовить надо, а они ребята боевые.

– Лева, а как ты все насчет Виталия понял? – спросил Щербаков.

– Так я же смотрел список сотрудников ЧОПа, среди которых был Виталий Никифоров. Потом мы слушали запись разговора Смирнова со своими друзьями. Там был некто Кефир, который очень уж настойчиво интересовался, что предпринимает полиция. Имя «Виталий» всплыло в разговоре с матерью Артамоновой. Завершающий штрих, когда Денисов в Перово назвал имя любовника Ларисы – Виталий Никифоров. Самое распространенное прозвище от такой фамилии – Кефир. Вот все и срослось.

– Да, неприятно будет Геннадию узнать, что один из тех, кого он считал своим другом, подонком оказался. – Владимир Николаевич вздохнул: – А про тех троих я вообще не говорю. Тимошенко в розыск мы, конечно, подали и под его настоящей фамилией, и как Скородубова. Но уж больно у него внешность заурядная, трудно будет найти. Все! Расходимся!

Орлов и Гуров поднялись молча, но Крячко не мог уйти просто так.

– От имени и по поручению непримиримого пролетариата выражаем вам свою глубочайшую благодарность за предоставленный отгул! – выдал он и даже поклонился. – К нему еще приплюсовать бы все те, которые нам Петр Николаевич задолжал.

– Тетенька, дай попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде, – насмешливо глядя на него, сказал Владимир Николаевич. – Хватит с вас пока и этого, чтобы отдохнуть. Как дело закроем, тогда все и отгуляете.

До конца дня Гуров и Крячко просидели в отделе у ребят. Они не сказали друг другу об этом ни слова, но оба очень боялись того, что те могли запороть дело, которое так удачно начали сыщики.

Они предусмотрели, казалось бы, все на свете, но уехали все-таки с неспокойной душой. Крячко завез Льва домой, а потом двинулся к себе. В пятницу утром друзья собирались отправиться к Стасу на дачу.

Зайдя во двор, Гуров машинально посмотрел на свою машину и невольно рассмеялся. Спущенное колесо кто-то поменял на запаску, и теперь на ней можно было ездить.

«Значит, некоторые люди все-таки занялись шиномонтажом», – подумал он и хмыкнул.

Выходные пролетели незаметно. Друзья отоспались, отъелись, сходили на рыбалку. Потом они варили уху и тщательно скрывали друг от друга, что внутри у них постоянно ворочался противный червячок сомнения. Смогут ли мальчишки справиться без них?

Оказалось, что волновались полковники зря. В понедельник после планерки парни отчитывались о проделанной работе, и друзьям придраться было не к чему. Акты экспертиз подтверждали каждый шаг преступников. Все было найдено: деньги, оружие, ценности, мастерская, где изготавливались взрывные устройства, фальшивые документы, труп Краснова, вывезенный на все ту же свалку в Реутове, коробка с игрушечными клоунами и многое другое. В том числе и документы, украденные у Осипова, которые Артамонова почему-то не выкинула, а держала в квартире в Люблино.

Поиски Тимошенко пока успехом не увенчались. Богданов показал, что Скородубов, которому он предложил отвезти его в Москву, отказался, вышел из машины в Истре и исчез.

Обыски, проведенные в съемных московских квартирах Васютина и Тимошенко, ничего нового следствию не дали. Запросы, отправленные в Сибирь и Самару, – тоже. Родные Васютина сообщили полиции, что Антон работает в Москве, много получает и постоянно высылает им деньги, без которых они пропали бы. От директора детского дома из Самары пришел почти такой же ответ. Мол, Сережа, которого все мы помним и любим, регулярно присылает деньги, которые должным образом приходуются и тратятся на детей.

Лопатин сначала вздумал бунтовать, заявил, что станет разговаривать только с Гуровым, но был беспощадно усмирен Орловым. Гнусавый понимал, что даже богатое криминальное прошлое не спасет его от мести уголовников, если они только заподозрят, что он хоть как-то причастен к убийствам авторитетов. Старый бандит не скрывал ничего, но при этом всячески старался выгородить себя.