Алексей Кадигробов - Орёл или решка

Старая заведующая, половина прежних продавщиц, которые так же хамят, когда в плохом настроении, и так же обвешивают в независимости от него, и даже старые прилавки – холодильники, не считая парочки новых, привезенных поставщиками пива и мороженого. За столько лет не изменился даже фасад двухэтажного, кирпичного дома, на первом этаже которого располагался гастроном, но Михалычу нравилась эта живущая до сих пор память о том времени, когда в этой стране была, казалось бы нерушимая, стабильность.

Купив продукты, именинник остановился у винно – водочного отдела при входе и заказал бутылку армянского коньяка.

– Что это вы, Семен Михайлович, с завидным постоянством обходили мой отдел и вдруг на тебе – коньяк! Никак с дамой сердца на свидание собрались, – сказала с иронией молодая, черноволосая продавщица, не скрывающая своего четвертого размера, в котором терялся крестик, свисающий на тонкой, золотой цепочке.

– А что, ответил мужчина, никогда не поздно осчастливить женщину. Вот ты, Татьяна, пошла бы со мной на свидание?

– «С вами, Михалыч, хоть на край света,» – сказала девушка и рассмеявшись они распрощались.

Покинув гастроном, Семен Михайлович неспешным шагом прошёлся вдоль каштановой аллеи, пока не достиг полуразрушенных ступеней старого, еще сталинской постройки дома. На дверях подъезда красовалось очередное уведомление из ЖЭКа о выселении жильцов дома, в связи с его сносом и расселением жильцов по малосемейным общежитиям.

Михалыч, негромко выругавшись, дернул на себя ручку двери и вошел в подъезд. Поднявшись на одном дыхании на свой, пока еще законный третий этаж, он остановился. Годы давали о себе знать. Немного переведя дух, Семен Михайлович вошел в квартиру. Разувшись, и сняв пиджак он прошел на кухню, и разобрав сумку, начал не торопясь нарезать закуски. Примерно через два часа с работы должен был вернуться внук, и ему хотелось успеть организовать праздничный стол. Картошка на плите весело кипела. Из радиоприемника на стенке звучал звонкий голос Пугачевой, поющий о том, что могут короли. Михалыч прервался для того, чтобы заточить нож, услышав шум подъехавшего автомобиля он, кончиком ножа отодвинув в сторону занавеску, посмотрел в окно. Окна его квартиры выходили во внутренний двор Стабильбанка. Вот в этот самый двор сейчас и въезжала очередная инкассаторская машина. Каждый день приблизительно в одно и то же время приезжали инкассаторы и, судя по всему, свозили денежные знаки из филиалов города в центральное отделение банка. В углу двора стоял припыленный и притрушенный желтой листвой серо – синий бронерованный фургон. Он выезжал аккуратно один раз в неделю. При выходе на пенсию у Семена Михайловича ощутимо прибавилось времени для того, чтобы замечать то, что раньше его не интересовало вовсе.

От досужих наблюдений его отвлек звук ключа, провернувшегося в замочной скважине. – Это пришел внук Пашка, больше некому, – подумал дед и не ошибся.

Дело в том, что по сложившимся семейным обстоятельствам им с внуком приходилось ютиться вдвоем в этой однокомнатной квартире. После того, как родители Павла, попытав счастья на родине, продали свою двухкомнатную квартиру и уехали на заработки за границу. Пашку же оставили на попечительство деду.

Семен Михайлович был отцом Пашкиной мамы, а та была замужем за сиротой из детского дома, поэтому кроме деда у Павла на родине кроме деда из близких ему людей, никого не осталось. Денег, оставленных родителями на первое время, хватило на два месяца не голодной жизни и зимние кроссовки.

– Привет дед! Уже суетишься? – Паша прошел на кухню.

– Привет, Пашунь, чего так рано? Отпросился?

– «Отпросили». Потом расскажу, давай лучше я нашинкую, – у меня получится быстрее. Дед спорить не стал. Паша в свое время закончил ПТУ на повара, но работал пока на стройке, потому, что попасть на хорошее место оказалось сложнее, чем он ожидал, а жить на что-то нужно было. Павел был немного выше деда, имел среднюю комплекцию и темно – русые, вьющиеся волосы. Одеваться любил просто: футболка, джинсы, пайта с капюшоном. На ноги зимой и летом предпочитал обувать кроссовки – он считал их удобными, практичными и вечно-модными. – Уведомление видел, спросил дед?

– Да, дают нам две недели на выезд.

– Что об этом думаешь?

– Думаю, – надо было сначала строить, а уж потом сносить. А так поселят нас в комнатуху два на два метра, где ложась на ночь спать, будем страдать от недостатка кислорода, а для того, чтобы попасть в туалет придется полчаса терпеть по дороге к нему, это если он окажется свободным. А еще очередь на кухню, на которой кто угодно может попробовать твой борщ, когда он варится без тебя, а после сделанного замечания еще и плюнуть. Где проблема со стиркой и сушкой белья и приходом домой после двадцати трех и прочими «подводными камнями».