Н. Патрацкая - Золотой Конек-горбунок. Проза

Сукачев знал, что дочь Инна находится на даче. Его неудержимо потянуло к дому Анфисы. У соседнего подъезда в доме Анфисы разгружали из машины новую мебель, а на скамейке с ручкой детской коляски в руках сидела Инесса Евгеньевна. Он сел рядом с ней.

– Привет, Инесса Евгеньевна, кто это у вас мебель новую привез?

– Думаю, что вы. Вы отвезли антиквариат на дачу, а сами купили новую мебель.

– Думаете, что антикварная мебель со зверями на даче Виктора Сидоровича?

– А что в этом удивительного?

– Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Платон, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне здорово повело голову! Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Инесса Евгеньевна, смотри на мебель, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Машина в ремонте. Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Виктора Сидоровича!

– Степан Степанович, ты в лице изменился! Конечно, я отвезу тебя, держи коляску, сознание сам не потеряй, сейчас схожу за ключами и подъеду на автомобиле.

Виктор Сидорович услышал гудки машины у ворот дачи, но никто ворота не открывал. Он сам встал, посмотрел на спящую девочку и пошел к пульту управления у входа в здание. Он увидел лицо Инессы Евгеньевны и Степана Степановича на сером экране, открыл ворота. Они проехали на территорию дачи.

Он вышел к ним навстречу:

– Чем я обязан вашему приезду?

– Виктор Сидорович, Степан Степанович о своих женщинах беспокоится! – ответила Инесса Евгеньевна.

– И правильно, Инна потеряла сознание в музее и спит, а Полина где-то затихла, даже вам ворота не открыла.

– Где они? – хрипло спросил Степан Степанович.

– Идемте со мной, – ответил Виктор Сидорович и повел гостя за собой.

Инна спала на диване в холле. Собачка открыла глаза, приглушенно гавкнула и вновь легла рядом с девочкой.

– А Полина где?

– Она взяла у дочери ключи от музея, и больше я ее не видел.

– Пошли в музей.

В дверях музея лежала Полина.

Степан Степанович поднял ее на руки, как пушинку, и резко закрыл дверь в музей.

– Степан, не ходи туда, не знаю почему, но дверь эту не открывайте!

– А вдруг там кто есть?

– Думаю, нет. Вас много было на даче людей? Трое? Я всех видел. Инесса Евгеньевна стоит внизу у фонтана с ребенком, больше здесь быть никого не должно. Ладно, куда Полину нести?

– Неси в холл к Инне, там два дивана стоят, там флюиды хорошие.

– Флюиды – это важно.

Степан Степанович положил Полину на второй диван, посмотрел на ее лицо. Лицо Полины выражало остановившийся ужас, но она дышала, а вот лицо замерло в маске страха.

– Степан Степанович, что ж ты такую страшную мебель делаешь? – спросил в сердцах Виктор Сидорович.

– Виктор Сидорович, я делаю нормальную мебель, без фокусов, но моей мебели делают прививки антиквариатом, и результат выходит за рамки моего понимания.

– Может, нам закрыть дачу да по домам разъехаться? Сентябрь скоро.

– Это хороший вариант, – ответил Степан Степанович. – Но Полине и Инне надо проснуться и рассказать нам, что с ними в музее произошло.

– А если им вспоминать не захочется? Давай Инессу Евгеньевну с ними оставим, а сами в музей пойдем, посмотрим, что там, – предложил Виктор Сидорович.

– Ты лучше ответь: у тебя на даче привидения есть? – спросил Степан Степанович.

– Мы об этом недавно говорили с тобой и пришли к выводу, что душа Самсона вполне может быть привидением музея.

– Так зачем мы туда пойдем? Пусть там Самсон и обитает, он сам себе музей строил.

– Степан Степанович, мы продали янтарный комплект, а в музее стоит комплект со зверями.

– Вон оно что! Я об этом что-то знаю, но целиком мысль в голове не держал, этот ваш музейный обмен мог душе Самсона не понравиться! Самсона убил Платон, этих зверей привез Платон!

– Ты говоришь, что Платон убил Самсона? А ты говорил, что Самсон – самоубийца, что он сам спрыгнул с крыши. Я помню, что ты говорил, что он был лунатиком.

– Сорвалось с языка, я не знал, что ты этого не знал!

– Степан Степанович, а ты откуда это узнал?

– Честно? Да я сам скинул Самсона с крыши, но он уже был мертвый, – сказал Степан Степанович и протянул: – Кто меня за язык тянет это говорить?