Клер Макинтош - Личный мотив

– Ты часто им звонишь?

– По-разному. Большей частью летом, когда парки трейлеров переполнены. Сколько бы здесь ни расставляли табличек, предупреждающих, что опасно подниматься на обрывы или заплывать в море во время полного прилива, на это не обращают внимания. – Он вдруг становится серьезным. – Кстати, ты должна быть осторожна, когда плаваешь в заливе: подводное течение здесь зверское.

– Я пловец слабенький, – говорю я, – и в воду глубже, чем по колено, не захожу.

– Вот и не надо, – говорит Патрик.

В глазах его горит какая-то сила, которая пугает меня, и я беспокойно ерзаю на своем стуле. Патрик опускает глаза и делает большой глоток.

– Прилив, – говорит он, – застает людей врасплох.

Я понимающе киваю и обещаю не плавать.

– Это звучит странно, но безопаснее всего плавать вдали от берега. – Глаза Патрика вновь загораются. – Летом очень здорово взять лодку, выплыть из залива и понырять на глубине. Я как-нибудь возьму тебя с собой, если захочешь.

Предложение это сделано небрежным тоном, но меня передергивает. Мысль о том, чтобы оказаться с Патриком – да и вообще с кем угодно! – наедине в открытом море приводит меня в ужас.

– Вода не такая холодная, как ты думаешь, – говорит Патрик, неправильно истолковавший мою реакцию.

Он вдруг затихает, и между нами повисает неловкое молчание.

Я наклоняюсь погладить Боу, который спит под столом, и стараюсь придумать, что бы такого сказать.

– А твои родители по-прежнему живут здесь? – наконец спрашиваю я.

Ведь я же не всегда была такой скучной, верно? Я пытаюсь вспомнить себя в университете, где постоянно оказывалась центром и душой любой компании, а друзья заходились смехом, что бы я ни сказала. Теперь же простое поддержание разговора требует от меня больших усилий.

– Эти счастливчики пару лет назад переехали в Испанию. У мамы артрит, и я думаю, что теплый климат полезен для ее суставов – по крайней мере, она так оправдывает это решение. А как насчет тебя? Твои родители тоже где-то неподалеку?

– Не совсем так.

Патрик выглядит озадаченным, и я понимаю, что мне следовало бы в ответ на его вопрос просто сказать «нет».

– С мамой я никогда особо не ладила, – объясняю я. – Она бросила отца, когда мне было пятнадцать, и с тех пор я его не видела. Я так никогда и не смогла простить ее за это.

– У нее на то должны были быть свои причины.

Это прозвучало как вопрос, но я тем не менее перехожу в оборону и начинаю оправдываться.

– Мой отец был удивительным человеком, – говорю я. – И она его не заслуживала.

– Выходит, с матерью ты тоже не виделась?

– Виделась много лет, но потом мы поссорились, после того как я… – Я останавливаю себя. – Короче говоря, мы поссорились. А несколько лет назад сестра написала мне, что она умерла.

Я вижу сочувствие в глазах Патрика, но не обращаю на это внимания. Вокруг меня вечно какая-то грязь и неразбериха. Я не подхожу под шаблон, к которому Патрик смог бы привыкнуть, и он, должно быть, уже жалеет, что пригласил меня выпить. Этот вечер придаст нам обоим только еще больше неловкости. Мы исчерпали темы светской болтовни, и я не могу придумать, что еще сказать. Я боюсь вопросов, которые, как я вижу, крутятся у Патрика в голове: почему я приехала в Пенфач, почему я перестала заниматься скульптурой, почему я здесь одна? Он спросит об этом из вежливости, сам не понимая, что не захочет узнать правду. Не понимая, что правду я ему рассказать не могу.

– Мне нужно возвращаться, – говорю я.

– Уже? – Он, наверное, испытывает облегчение, хотя и не показывает этого. – Но ведь совсем рано! Мы могли бы еще выпить или поесть чего-нибудь.

– Нет, правда, я лучше пойду. Спасибо за джин.

Я встаю до того, как он почувствует необходимость предложить встретиться еще раз, но он сразу же отодвигает от стола свой стул.

– Я провожу тебя до дому.

Я слышу в своей голове предостерегающий звоночек. С чего бы ему захотеть провожать меня? В пабе тепло, здесь его друзья, у него еще полкружки пива. В голове моей глухо бьется пульс. Я думаю о том, что коттедж мой находится на отшибе и что никто не услышит моих криков, если он не захочет уходить. Сейчас Патрик может казаться мне добрым и честным, но я-то знаю, как быстро все может измениться.

– Нет, спасибо.

Я проталкиваюсь сквозь толпу местных, не заботясь о том, что они обо мне подумают. Мне удается броситься бежать не сразу, а только после того, как я выхожу из паба и поворачиваю за угол, но зато потом я уже просто несусь по дороге к парку трейлеров и дальше по тропинке, которая приведет меня домой. Боу бежит за мной по пятам, озадаченный такой переменой в скорости передвижения. Холодный воздух обжигает мне легкие, но останавливаюсь я, только когда добегаю до своего коттеджа, где снова приходится сражаться за то, чтобы ключ в замке повернулся. Наконец я все-таки попадаю внутрь и, судорожно задвинув засов, прижимаюсь спиной к двери.