Сергей Высоцкий - Анонимный заказчик

- С ножичком?

- Так точно.

- Этого надо проверить. Молодежь в колонии такого поднабраться может...

- Да. Вот меня и мучает вопрос - что хуже: посадить парня за драку, за хулиганство и через год-полтора получить вполне оформившегося бандита или простить на первый раз.

"А он философ, этот участковый, - с некоторым разочарованием подумал Бугаев. - Интересно, как он в работе? Дело делает или только философствует?" И спросил с ехидцей:

- А вы, лейтенант, как же с оцинкованным железом вопрос решили?

Аникин понял и рассмеялся.

- Товарищи выручили. Шепнули, где дом на слом идет, так я оттуда старую водосточную трубу привез.

"Они вышли на небольшую площадь. Среди цветника стоял бюст Ленина. Пожилая женщина выкладывала из цветов дату: "Пятое августа 1982 года".

- Первый живой человек, - сказал Бугаев и посмотрел на часы. - От центра поселка до шоссе - двадцать одна минута, а где ваша контора? Посидим, картину битвы нарисуем. А там, может, ты и кофейком меня угостишь?

- Могу и кофейком, - улыбнулся участковый. - Озябли, наверное?

- Да нет, не замерз. Я вот шел и думал - какое хорошее время - раннее утро. Воздух какой! Отравить еще не успели.

Лейтенант промолчал. Только подумал: "Вам бы, товарищ майор, каждое утро в пять или шесть вставать да в город на работу ездить, как многие поселковые..."

...В маленьком кабинетике участкового было тепло и уютно. Чистый, до блеска натертый пол, новые стулья, идеальный порядок на крошечном письменном столе, на стене - цветная фотография в рамке: поле спелой пшеницы, а за полем - маленькая деревушка в полукружии радуги. Даже сейф в этом кабинете не выглядел как символ бюрократической власти. Он был покрашен светло-серой краской, а на нем стоял в красивой вазочке букет засушенного спелого овса. "В этом кабинете, наверное, и люди чувствуют себя спокойнее. И держатся откровеннее", - думал Бугаев, глядя, как лейтенант заваривает кофе в кофеварке. Когда Аникин поставил чашки с кофе на журнальный столик, Семен спросил:

- Это вы сами все так разделали?

- С помощью дружинников.

- Нет, дружище, здесь не дружинники, здесь наверняка дружинницы постарались.

- И дружинницы тоже, - подтвердил участковый. - В нашем поселке парней-то неоткуда взять. Знаете, Семен Иванович, - неожиданно перевел он разговор, - что меня сейчас больше всего волнует? Двойная мораль.

"Сюда бы моего шефа, - подумал Бугаев и улыбнулся, - они бы на эту тему поговорили". Корнилов не раз затрагивал этот вопрос на совещаниях.

- Вы не смейтесь, Семен Иванович, - сказал Аникин. - Возьмите тех же Казаковых. Из кирпичного дома. Я вам показывал.

Бугаев кивнул, отхлебнув кофе.

- У них трое детей. Представьте, кем они вырастут?! В школе им говорят о честности и порядочности, о наших прекрасных законах, дома ведь их тоже, наверное, воровать не учат. Не убий, не укради, говорят. Но дети-то видят, что отец ворует, покупателей грабит. А есть еще одно семейство, Рюхиных. Мать на мясокомбинате работает. Каждый день колбасу таскает. А дети смотрят. Любит она своих детей? Любит. Еще как! Я с ней не раз беседовал. А кем они вырастут? Во что верить будут?

Бугаев молчал.

- Молчите, товарищ майор? Считаете, что я утопист?

"Я бы тебе кое-что похлеще мог про двойную мораль рассказать", подумал Бугаев, начиная потихоньку раздражаться от философских пассажей инспектора. Он был по натуре человек деятельный, горячий. В тех случаях, когда знал, что его вмешательство, его энергия помогут делу, бросался очертя голову и работал самозабвенно. Но жизнь научила его не ставить перед собой неразрешимые задачи. И не тратить слов там, где он не мог помочь делом сам и не мог убедить сделать это дело других.

И сейчас он не нашел, что ответить участковому. Только пошутил мрачно:

- Утопист от слова "утопиться".

Они молча допили кофе, и Семен сказал:

- Давайте, "утопист", займемся делом. Для начала составим список людей, с кем надо побеседовать в первую очередь. В том числе выберите тех, кто занимается слесарными работами. Может быть, есть и такие, кто ремонтирует автомобили.

Лейтенант открыл свой шикарный сейф и достал две толстые большие тетрадки в черных коленкоровых обложках...

Через час они составили три списка - в одном, самом коротком, было семнадцать фамилий людей, которых следовало проверить в первую очередь. Это были вернувшиеся из заключения, спившиеся тунеядцы, люди, имевшие приводы в милицию. Во втором - те, о ком были сведения, что они пускают жильцов, и в третьем - те, кто имел дело с обработкой металлов: слесари, водопроводчики, токари, ремонтники. Их Бугаев насчитал больше пятидесяти.