Руслан Белов - Муха в розовом алмазе

Как только Чернов-Баклажан ушел, Анастасия сложила куб с тем, чтобы узнать, как вновь проникнуть к трубке взрыва. Она верила, что куб активизируется, ведь зла за последний час она намеренно совершила и задумала немало, одно решение уничтожить Чернова вместе с бомбой и огромным городом чего стоит!

Куб действительно активизировался и активизировался почти так же, как и в первый раз. Но с непривычки девушка поняла только то, что ей надо срочно уходить из пещеры и прятаться от кого-то в третьей штольне, в той, которая наверху, в скалах.

"Вне всякого сомнения, солдаты на обратном пути захотят узнать, действительно ли в пещере кто-то был", - подумала Синичкина, торопливо собираясь в дорогу.

Третья штольня была высоко в скалах, и Анастасия, удостоверившись, что нога у нее (после двух активизаций куба?) совершенно здорова, пошла, как говорится "в лоб" (чувствовала, что и выше, и ниже по дороге - солдаты) и через час, пару раз едва не сорвавшись во внушавшие ужас обрывы, стояла у ее чернеющего устья.

На протяжении около ста метров третья штольня была закреплена железобетоном и потому не обвалилась. Завалы начались там, где применялось крепление деревом. И хотя кровля над завалами продолжала время от времени обрушаться (об этом свидетельствовали "свежевыпавшие" "чемоданы"), Синичкиной пришлось через первый из них перебираться. Почему? Да потому что, когда она уже решила остановиться в первой же попавшейся рассечке, на устье штольни появились солдаты. Анастасия их не видела (выработка была извилистой), но голоса слышала хорошо. Солдаты прошли метров пятьдесят шестьдесят и вернулись: то ли не хотели испытывать судьбу, то ли просто у них не было светильников.

Как только все звуки стихли, Синичкина зажгла фонарь и забралась в ближайшую рассечку отдохнуть перед следующей сборкой алмазного куба. И разбирая рюкзак, обнаружила, что восемь алмазов, те, которые были больше остальных, исчезли! "Чернов стащил! - резанула все ее существо неприятная мысль. Стащил, как последний воришка, стащил, когда я его в Баклажана превращала! Вот негодяй!"

Несколько минут ушли на дыхательную гимнастику. Успокоившись до состояния сытой анаконды, Синичкина вновь перерыла рюкзак, но алмазов не нашла.

"Бог с ними, - решила она, представив Черного, топающего по горным тропам с алмазами в заднем кармане бриджей. - Через две недели не будет, ни его, ни этих алмазов".

Заставив себя забыть о потере самых крупных алмазов, Синичкина развернула спальный мешок, влезла, потушила фонарь и стала слушать тишину. Не прошло и нескольких минут, как сон сморил ее.

Спала она не долго. Ее разбудил обвал, бухнувший в глубине штольни. Синичкина не испугалась - за дни, проведенные под землей, привыкла к шалостям Плутона. И решила поспать еще. И уже почти заснула, как услышала голоса. И мгновенно покрылась холодным потом: голоса раздавались не с устья штольни, а от его забоя. "Зомберы! Красноглазые зомберы! Они прячутся там", - подумала она, вспомнив страсти, рассказанные у пещеры проводником солдат. И, достав пистолет, отодвинулась к забою рассечки, оперлась об него спиной и стала ждать приближения монстров.

А зомберы приближались. В подземной тишине были хорошо слышны их шаги, было слышно, как они переговариваются перед тем, как преодолеть очередной завал. И вот, они уже рядом...

Зная по рассказам Чернова о способности зомберов чувствовать опасность на расстоянии, Синичкина не сомневалась, что ее заметят, заметят и изуверски убьют. Она лихорадочно думала, вставить в пистолет полную обойму или нет. "Буду менять - непременно услышат, не сменю - патронов не хватит, ведь Черный говорил, что упитанный зомбер среднего размера и рожком автоматным не наедается!"

И решила сменить. Но зомберы не услышали, прошли мимо, и не заглянув в рассечку. Лишь после того, как звуки их шагов стихли за ближайшим поворотом штольни, до Синичкиной дошло, что мимо нее прошли не зомберы, по крайней мере, не два зомбера, а Веретенников с Али-Бабаем.

***

...Веретенников не был убит Кучкиным - он получил лишь касательное ранение в голову (совсем, как Чернов) и тяжелую контузию (Чернов отделался гораздо легче).

Ему повезло и позже, на бровке канавы: уставший и голодный Баклажан, прощупывая у него сонную артерию, не прочувствовал, что сердце бывшего временного союзника слабо, но бьется. А когда Иннокентий Александрович тащил его на себе, с тем, чтобы сбросить в древняк, Валерий подал признаки жизни, дернулся, застонал, но на верного служителя "Хрупкой Вечности" это не произвело ни малейшего впечатления. "Сказали в морг, значит в морг" - лишь усмехнулся он.