Александра Олайва - Последняя

Мой взгляд зацепляется за второй дом на левой стороне Березовой улицы. Он похож на все остальные, но на нем еще одна вывеска, на которой голубыми буквами написано «Для осмотра». Я понимаю, что мне именно сюда. Трогаю входную дверь. Заперто.

– Жди здесь, – говорю я пареньку.

Я захожу за дом. Мои попытки отжать окно на кухне успеха не приносят, а ничего полезного за домом нет. Я возвращаюсь к фасаду. Деревянный столбик, на котором висит объявление «ПРОДАЕТСЯ», покосился и вот-вот упадет. Чувствуя на себе взгляд Бреннана, я выдираю столбик из земли. Вернувшись к кухонному окну, я разбиваю его столбиком. Шум дождя почти заглушает звон разбитого стекла. Я бросаю столбик и прохожу по сверкающей чистотой кухне. Оставляя мокрый след в прихожей с высоким сводчатым потолком, я иду к входной двери. Впускаю Бреннана и закрываю за ним дверь на задвижку. Из прихожей двери ведут в две комнаты с многочисленной мягкой мебелью: длинные ворсистые диваны, глубокие кресла. В одной из них кресла и диван расставлены вокруг телевизора с плоским экраном, покрытым пылью: не меньше шестидесяти дюймов по диагонали. В другой центром обстановки служит камин. У одной из стен сложены поленья «Дюрафлейм». Наверное, спонсор.

Я смотрю на потолок и вижу только индикатор дыма. Теперь, когда паренек со мной, потребность в стационарных камерах отпала.

На коричневых обертках поленьев напечатаны инструкции по их применению. Даже паренек тут не облажается. Я бросаю ему коробок спичек и иду осматривать второй этаж. Каждый раз, открывая дверь, я задерживаю дыхание, но этот дом нисколько не похож на тот голубой. Он огромный, безликий, пустой. Обставленный, но не жилой. Я открываю шкафчик в ванной и поливаю ладони спиртовым антисептиком с верхней полки. Ссадины достаточно неглубокие, перевязывать их не нужно. В хозяйской спальне я проверяю шкафы и комоды, пока не нахожу флисовые пижамные штаны. Стягиваю с себя мокрые брюки и надеваю пижамные. Отыскиваю для паренька мужскую байковую пижаму и возвращаюсь вниз. Бросаю ему одежду и раскладываю свои брюки, ботинки и носки у огня.

– Иди переоденься, – командую я, – и мы высушим твою одежду.

– А мы…

И у него на лице появляется ужас.

– Все нормально. Можешь говорить. Только не так много, хорошо?

Он быстро кивает и даже чуть улыбается.

– Мы здесь останемся? – спрашивает он. – На ночь?

– Да.

Похоже, молчание пошло ему на пользу: он несколько секунд молчит, а потом просто говорит:

– Спасибо, Майя.

– Иди, переоденься.

На кухне целый запас экологически чистых вегетарианских консервированных супов и сырных макарон в форме животных. Я подогреваю себе банку тосканского супа с фасолью и рисом, а потом готовлю для Бреннана макароны с сыром, заменив указанные на этикетке молочные продукты банкой концентрированного молока. Он сметает все, а потом со вздохом растягивается на диване. Спустя несколько мгновений он уже храпит. Этот звук перестал так меня раздражать. По правде говоря, благодаря ему дом перестает казаться чересчур большим.

Я набрасываю на паренька стеганое одеяло, а потом сама заворачиваюсь в такое же. Диваны слишком мягкие: сажусь на ковер лицом к огню, обхватив ладонями чашку травяного чая. Не уверена, что смогу здесь заснуть. Хотя я проверила все комнаты, так что все должно быть нормально. Надеюсь, что все будет нормально.

А если нет, если этой ночью что-то произойдет, то это будет нечто новенькое. Может, нам в каминную трубу запустят саранчу или подбросят через разбитое окно пару полосатых гремучников. Пришлют летучих мышей с дистанционным управлением и огромными клыками. Или, может, дебютируют мародеры.

Я знаю, что пытаться предсказать их извращенную изобретательность бесполезно, но все равно пытаюсь. Так мне немного легче сидеть в этом солидном призрачном доме и ждать. Уверена: что бы они ни сделали, это будет ночью. Они дождутся, чтобы я заснула или почти заснула, – и нанесут удар. Именно так им это и удается: они размывают границу между реальностью и кошмаром. Они устраивают мне кошмарные сны, а потом заставляют их осуществляться.

Хуже всего был тот домик: тот слишком голубой домик снова проскользнул в мои мысли, несмотря на все попытки его забыть.

Я наткнулась на тот домик через несколько дней после того, как меня оставил Валлаби. Я следовала последней полученной мной подсказке. «Ищи знак сразу за ручьем», – говорилось в ней. Я нашла пересохший ручей через несколько часов после выхода из лагеря, но никакого знака там не оказалось, так что я пошла дальше, продолжая поиски. Я уже начала опасаться, что сбилась с нужного направления, заблудилась – и тут его увидела: узенький ручей журчал мне: «Ты меня нашла». Чуть дальше по ручью – насыпь, дорога. И мой знак, явный, хоть и неожиданный: гроздь голубых воздушных шаров, привязанных к почтовому ящику, приплясывающих, парящих. Я прошла по подъездной дороге к небольшому одноэтажному домику, голубому, с коротенькой трубой. К входной двери тоже были привязаны шары, перед ней расстелен серый коврик для ног. Помню ярких рыбок, плавающих по краю коврика, обрамляющих слова «Дом, милый дом» и улыбающихся застывшими мультяшными улыбками… хотя я не сразу опознала в этом мою следующую подсказку.