Марина Серова - Ее последний шанс

Я предположила, что госпожа Вольтарская долго колебалась, прежде чем решиться на этот, видимо, непростой для нее шаг. Дело обещало быть очень интересным. Во время короткого разговора Эвелина Николаевна ни единым словом не намекнула, о какой именно услуге хочет меня попросить. И теперь, попивая кофе в ожидании клиентки, я искренне желала, чтобы это не оказалось очередной просьбой проследить за неверным мужем или любовником.

– Доброе утро. – На пороге офиса появилась холеная дама средних лет в явно дорогом светло-бежевом плаще. Я приветливо поздоровалась и предложила Вольтарской снять плащ, заодно спросив, не откажется ли она от чашки кофе. И от того и от другого Вольтарская отказалась, решив, видимо, сразу приступить к обсуждению проблемы. По беспокойному взгляду ее темных глаз и скорбной складке возле полных, ярко накрашенных губ я поняла, что мою потенциальную клиентку что-то очень сильно тяготит.

Сев в предложенное кресло, Вольтарская нервным движением поправила красиво уложенные темно-каштановые волосы.

– Я к вам с необычной просьбой, – начала она. Не ахти какое вступление, к тому же за годы своей практики я успела к нему привыкнуть.

– Я вас внимательно слушаю, – поддержала я замолкшую было Вольтарскую.

– Да, так вот, – продолжала она, видимо, собравшись с силами. – Моя единственная дочь Алена погибла, вчера было девять дней.

Голос женщины задрожал, и она тяжело перевела дыхание, сцепив руки в замок. Я поставила перед ней бокал минеральной воды, и Вольтарская, сделав несколько небольших глотков, продолжила:

– Алене было всего двадцать три года, примерно год назад она вышла замуж.

Я насторожилась, взяв на заметку новоиспеченного вдовца, о личности которого мне пока ничего не известно.

– Как это произошло? – осторожно спросила я, имея в виду обстоятельства гибели девушки.

– Алена выбросилась из окна, – сообщила Вольтарская бесцветным голосом. – Во всяком случае, полиция так считает.

– Проводилось расследование? – уточнила я.

– Какие-то действия проводились, – неопределенно ответила Вольтарская. – Полиция пришла к выводу, что это самоубийство. Или несчастный случай. Так мне сказали.

– Какие основания считать, что это самоубийство? У Алены нашли записку?

Вольтарская покачала головой:

– Нет, никакой записки не было. Они опрашивали ее мужа, Виталия Нерпина. Тот сказал, что Алена последнее время была в подавленном состоянии. И еще ее подругу, Виолетту. Вернее, она была другом дома, если можно так выразиться. Они дружили втроем…

– И эта подруга тоже подтвердила, что у вашей дочери была депрессия? – спросила я.

– Да. – Женщина кивнула. – Я тоже замечала, что Алена погрустнела в последние несколько недель. Но все же я не верю в ее самоубийство. Сама она не могла на это пойти.

– Вы считаете, что вашу дочь убили?

Вольтарская посмотрела на меня в упор и без колебаний ответила:

– Да. Или ее довели до этого шага. И я хочу знать, кто это сделал.

Что ж, задача ясна. Мне остается лишь решить, браться ли за это дело. Для этого мне необходимо было кое-что уточнить.

– Вы хотите, чтобы преступник был изобличен и отдан в руки правосудия?

– Нет, – покачала головой Вольтарская. – Это вовсе не обязательно, да и вряд ли возможно. Я лишь хочу знать, кто он, вот и все.

– А если в ходе расследования выяснится, что Алена приняла это решение самостоятельно? Например, в силу каких-то обстоятельств, о которых вы не знаете? И никто не подталкивал ее к этому роковому решению?

– Что ж, тогда я буду знать, что это за обстоятельства. Но гонорар вы получите в любом случае, – спокойно ответила Вольтарская.

– Тогда я приступаю к расследованию, – подытожила я и озвучила сумму гонорара и задаток. Вольтарская без малейших колебаний выложила нужную сумму и заполнила бланки договора.

Когда с формальностями было покончено, я вновь приступила к расспросам.

– Мне необходимо знать, кто входил в круг общения Алены, – пояснила я. – И в первую очередь, что представляет собой ее муж.

– Они с Виталием поженились почти год назад, – начала Вольтарская. – Познакомились в университете, когда учились на последнем курсе.

– Они вместе учились?

Вольтарская кивнула:

– Да, на отделении культурологии. Виталий остался сиротой. Его отец умер, когда он был совсем маленьким, а мать – когда он поступил в университет, от какой-то тяжелой болезни. Я не спрашивала. Виталию пришлось нелегко. Он пытался совмещать учебу и работу, брал академический отпуск. Потом вновь вернулся в университет, так они с Аленой и оказались на одном курсе.