Руслан Белов - Сердце дьявола

***

...Но места здесь красивейшие, ничего не скажешь... Невообразимо красивые... Дорога к Искандеру сначала вьется вдоль Фан-дарьи, в мрачных теснинах сжатой отвесными, километровой высоты скалами. Река то бьется в припадке бешенства, протискиваясь меж огромными валунами и глыбами завалов, то лениво шелестя растекается меланхолично блестящими на солнце рукавами по вдруг расправившей плечи долине.

...В начале лета вода в Фан-Дарье редко бывает прозрачной; она чаще всего бурая, кирпично-красная или серая. Сейчас вода была красноватой (дожди, значит, упали в областях распространения красноцветных отложений мезозоя). Но мы знали, что скоро Фан-Дарья на протяжении нескольких сотен метров станет двухцветной - родившись после слияния мутного Ягноба с голубой Искандердарьей, она не скоро смешает такие разные их воды...

Эти места родные для меня... Сначала я мотался по ним с полевыми партиями отца - еще будучи четырнадцатилетним устраивался к нему всеми правдами и неправдами. Сначала рабочим с окладом 30 рублей, затем коллектором на целых 45 (геолог тогда получал 100-120). Потом приезжал сюда на производственную практику и по аспирантским делам. И здесь же неподалеку проходила производственную геологическую практику моя семнадцатилетняя мамуля, тогда всеми любимая Леночка. Вон, справа над дорогой, до сих пор можно различить развалины кишлака... Как-то в августе 1952 года она проезжала его со своим начальником Олегом Чедия (этого вальяжного орла-геолога знали все полевые люди от Алтая до Копетдага). Кишлак только-только выселили - в южных хлопкосеющих долинах срочно требовались рабочие руки. И выселили неожиданно - приехали ночью на грузовиках милиционеры с гэбэшниками, покидали людей в кузова и увезли в чужие, смертельные для горцев знойные долины. В домах остались вещи, мебель, в курятниках кудахтали голодные куры... Чедия ехал впереди, мамуля за ним... Только-только выбрались из кишлака на вившуюся по обрыву узенькую тропку, и вдруг на мамину кобылу что-то сзади бросилось. Мама оглядывается - о, ужас! - над ней навис огромный черный жеребец - оскаленная пасть, дикие глаза, машущие передние копыта! Прыгать нельзя - внизу обрыв, жеребец мощными толчками надраивает кобылу... И четкий крик-приказ Олега: Пригнись!!! И тут же, не успела прикоснуться побелевшей щекой к вмиг вспотевшей кобыльей шее - сухой револьверный выстрел. Один. И бедный жеребец застыл, ничего не понимая, медленно осел на задние ноги, сполз бурдюком с тропы и покатился вниз, в ревущий от восторга горный поток...

А вон, чуть подальше, несколько яблонь... Там стояла мамина палатка. Мужчины ушли на выкидку, на Чимтаргинский горный узел, а ее, студентку, беременную мною, оставили со стариком-поваром. Ночью пришла медведица с двумя медвежатами. И до утра они что-то ели в палатке повара. Когда все стихло, мамуля решилась посмотреть, что осталось от повара. Но оказалось, что медведи, сорвав палатку и оттащив ее в сторону, ели сгущенку из обычных тогда пятилитровых банок. А повар сидел на яблоне, к которой палатка крепилась. Сняли его только через день мужчины, вернувшиеся из маршрута. А привести в себя не смогли... В общем, полный отпад и романтика... Да, такое не придумаешь, из-за таких вот рассказов ваш покорный слуга стал не чистеньким юристом, а геологом...

***

В середине дня наш "уазик" переехал бетонный мост через Фан-Дарью, покатил к Искандеркулю и через час по серпантинам взобрался на завал. И остановился: путь ему пересекла отара овец. Одна из них - молодая кудрявая овечка с отменным курдюком по обоюдному соглашению с чабаном поехала с нами.

***

...Озеро показалось неожиданно. Холодное, равнодушное - ни волн, ни ряби. На полном ходу наша машина миновала пустовавшую турбазу и помчалась по пыльной грунтовке к Кырк-Шайтану. В роще под ним, крутым, недоступным, мы поставили две четырехместные палатки и, не мешкая, начали готовиться к банкету по случаю успешного прибытия к месту назначения. Пока мы жгли дрова на угли, Сильвер считанными движениями ножа превратил безучастную овечку в дымящееся мясо. Но банкет удался не вполне - после первого же стакана и второй палочки шашлыка Сильвер всем нам показался излишне зловещим...

- У него глаза блестят, как у палача, занесшего топор, - шепнул мне Баламут, искоса рассматривая нашего Сусанина. - Ночью придется дежурить по очереди. А то ведь зарежет, собака...

4. Кофе в постель. - Предыстория. - Каменный мешок. - Кровь дьявола.

Пилюли Сильвера.