Марина Капранова - Открывающая путь

– Как дела на моем участке? Вижу, банька сгорела? – неспешно, с нескрываемым сожалением, поинтересовался Андрей Ильич. Баньку ему искренне было жаль.

– Да, Федька Туркин тут лесником пробовал себя показать, – пояснил Роман. – Да, как видишь, неудачно. Пьянки, гулянки устраивал на участке. Ну вот и получилось, что получилось, – скороговоркой ответил Роман Семенович. – Хорошо хоть сам жив остался да лес не спалил. Начальство быстро его с этой должности турнуло. Вот такие, брат, дела. А как сам? Собираешься возвращаться? А то мне за двумя участками тяжеловато приглядывать.

– Завтра в Управу добегу, – пояснил Андрей, отхлебывая душистый травяной чай, заваренный на брусничных листьях с мятой. – Если не откажут, то, конечно, вернусь.

– А у них, брат, выбора нет. Я начальство предупредил, что последний месяц за твоим участком присматриваю. Им все равно надо кандидатуру подыскивать. А желающие что-то в очередь не выстроились. Так что давай, не затягивай с визитом, – почесав затылок, Роман открыто посмотрел на друга и решился спросить. – А что, не хочешь узнать, как твои враги поживают? Я ведь всегда чувствовал, что в твоем деле что-то не так. Но они так уверенно все трое показали на тебя. Суд я, конечно, понимаю – неопровержимые доказательства и все такое. А на самом деле-то что произошло?

– Да какие они мне враги, так, трусливые шавки, – немного подумав, ответил Андрей Ильич. – Напились они тогда здорово. А ты же знаешь, я совсем не пью. Вот только странным оказалось, что я крепко уснул незаметно для себя. Вообще у меня очень чуткий сон, а тут словно мертвый: вообще ничего не слышал и не видел. Очнулся только тогда, когда меня следователь растормошил. Башка страшно трещит, в ушах шумит, то ли траванулся чем?..

И, подумав немного, все-таки спросил:

– Ну и как они, от угрызений совести не сдохли?

Роман хмыкнул и про себя отметил:

«Есть силы шутить, значит, сумеет сердцем и душой оттаять, не совсем зачерствел. Природа людей не из таких передряг вытаскивала», – и ответил:

– Куда там? Григорий Сурков себе новый дом отгрохал, прямо-таки хоромы. Сын его, Ленька, в Новообске по-прежнему какую-то турфирму возглавляет. Ну а Славка, брат Григория, вахтенным методом по-прежнему работает. Два месяца на вахте, месяц дома. Вот, к новогодним праздникам должен вернуться, – ответил Роман, незаметно стараясь лучше разглядеть давнишнего друга. Все-таки что-то в нем изменилось, вот только что – пока не уловить.

Андрей выслушал коллегу безразлично, не проявив абсолютно никаких эмоций. Его тревожил другой вопрос, и он, решившись, задал его:

– Как Злата? Жива?

– А я все ждал, когда спросишь, – обрадовался Роман, что мужчина не забыл свою подопечную. – Жива, по следам вижу – периодически к твоему участку приходит. Ко мне несколько раз заглядывала. Ждет твоего возвращения, – и, немного помолчав, добавил: – Вот ведь, дикое животное, а нутром чувствует, что ты жив и должен вернуться. Что это: звериное обостренное безошибочное чутье или животный пещерный инстинкт?

– Да, – поддержал друга Андрей Ильич, – человеку иной раз именно такого чутья и не хватает. Обладай им, многие не стали бы со всякой швалью водиться, от которой одни проблемы да головные боли.

Роман Семенович промолчал, ему вдруг стало понятно, сколько невысказанной боли скопилось в душе друга.

– Ну, ладно, Рома, – мужчина высказался и словно повеселел, приободрился, – бывай. Надо до темноты домой вернуться, – бросил Андрей, степенно поднимаясь из-за стола. – За чай спасибо, давно такого не пил. Он меня одновременно и взбодрил, и успокоил.

***

В лесу сумерки наступают намного раньше, чем в селе. За кронами деревьев уже не видно зимнего солнца, только косматые снежные облака вот-вот привычно лопнут и выбросят очередную порцию пушистого, воздушного снега на лес. Андрей уверенно скользил по проторенной им же лыжне, приближаясь к кромке леса. Неожиданно он каждой клеточкой кожи и горячим от напряжения затылком почувствовал обжигающий спину взгляд. Мужчина остановился и неспешно оглянулся. На опушке леса стояла волчица и неподвижным, пронизывающим до самого спинного мозга взглядом буравила лесника.

«Златушка, жива, – обрадовался встрече лесник. – И я вроде жив. Я тебя часто вспоминал. Ты, конечно, не сам смысл моей израненной жизни, но благодаря тебе жизнь обретала особый смысл. Спасибо тебе за память, зверина», – мужчина мысленно поблагодарил волчицу, лихо поправил шапку на затылке и уверенно заскользил в село.