Юлия Алейникова - Прощальный подарок Карла Брюллова

Доктор был молод, хорош собой, с темными густыми волосами и искристыми веселыми глазами, без халата и шапочки он выглядел сущим мальчишкой.

– Ну, вот, – надевая свежий халат и присаживаясь за рабочий стол, проговорил Дмитрий Алексеевич. – Слушаю вас, товарищ. Вы родственник Лукониной, хотели узнать, как прошла операция?

– Нет, я из Уголовного розыска, – доставая документы, объяснил Поликарп Петрович.

– И что же вам угодно? Разве в больнице произошло преступление? – озадаченно нахмурился доктор.

– Нет, я здесь в связи с ограблением вашего дяди Николая Михайловича Пичугина. Вы с ним знакомы?

– Ну, разумеется. Хотя и не сказать, что близко. У мамы с дядей Колей большая разница в возрасте, но, пока был жив дед, мы регулярно встречались, на Рождество, на Пасху, на дедовы именины.

– И как давно вы видели дядю в последний раз?

– Думаю, года три назад. Да, около того, – задумчиво подтвердил Дмитрий Алексеевич. – Виделись на кладбище на могиле деда. А почему вас, собственно, это интересует? Неужели вы подозреваете меня в ограблении? – с недоверчивым смешком уточнил доктор.

– А вы, значит, не грабили? – не спасовал Поликарп Петрович.

– Господи! Нет, конечно! Что за странные идеи? Я же врач, а не бандит с большой дороги, – на этот раз вполне серьезно возмутился Дмитрий Алексеевич. – Когда произошло ваше ограбление?

– Вашего дядю ограбили около полудня семнадцатого мая, а бывший особняк вашего деда ограбили в ночь с девятнадцатого на двадцатое мая.

– Особняк деда? Про него вы ничего не сказали.

– Говорю сейчас. Так что же вы делали во время ограбления?

– Семнадцатого в двенадцать дня, разумеется, был на службе, это могут подтвердить и персонал больницы, и больные. А ночью девятнадцатого был на дежурстве, здесь же, в больнице. Опять-таки тому есть свидетели. И кстати, раз уж вы подозреваете меня, наверняка подозреваете и брата, – сообразил Дмитрий Алексеевич. – Так вот, могу вас со всей ответственностью заверить, он тоже ни при чем. Что за дикая идея подозревать кого-то из нас в грабеже? – В голосе Дмитрия Алексеевич звучали обида и оскорбленная гордость.

– Я никого не подозреваю, – решил не злить понапрасну свидетеля Поликарп Петрович. – Я просто провожу обязательную проверку. Вот и все. А скажите, пожалуйста, Дмитрий Алексеевич, что могли искать грабители в квартире вашего дяди и в бывшем особняке деда?

– Понятия не имею. А что, разве Николай Михайлович не знает, что у него украли?

– Знает, сущие мелочи. Но я думаю, что воры влезли в квартиру вашего дяди, а затем в особняк не ради жалких двадцати рублей, нескольких бутылок водки и шелковых панталон.

– Хм… – усмехнулся Дмитрий Алексеевич. – Панталоны наверняка были Лелины?

– Вы знакомы с Ольгой Пичугиной?

– Да, и с Марией Григорьевной и с Андреем. Они лечатся у меня. Мне кажется, эта идея принадлежит исключительно Марии Григорьевне. Дядя, вероятно, даже не в курсе. У них с мамой сложные отношения. А Мария Григорьевна считает, что лучше довериться родственнику, чем искать хорошего доктора на стороне.

– А почему у вашей матери с Николаем Михайловичем плохие отношения?

– Я бы не сказал, что они плохие, скорее не очень хорошие, – неохотно пояснил Дмитрий Алексеевич. – Понимаете, они и так никогда не были очень близки, слишком большая разница в возрасте, к тому же мама недолюбливала вторую жену деда. Мать Николая Михайловича. А потом еще наследство… Мама очень обижалась на деда. Но винила во всем дядю.

– А какое наследство?

– В том-то и дело, что никакое. Понимаете, дед был очень богатым человеком до революции, – без всякого смущения пояснил Дмитрий Алексеевич. – Он был художником. Причем очень успешным, точнее, даже модным, писал портреты всякой знати. Хорошо зарабатывал. Когда мама выходила замуж, она получила приличное приданое, но отец, тоже, кстати, художник, был всего-навсего скромным преподавателем Академии художеств, жили в нашей семье всегда скромно, и мама, вероятно, скучала по прежнему достатку. Но дед был человек прижимистый и суровый, состоянием делиться не желал, щедрых подарков не делал, и мать очень надеялась рано или поздно получить наследство. Но грянула революция, частную собственность и деньги у всех отобрали, точнее, экспроприировали, а деда вообще убили грабители. Так что ничего нам не досталось, – с беззаботной усмешкой пояснил Дмитрий Алексеевич. – Но мама почему-то вбила себе в голову, что дед все ценности спрятал, а место сообщил дяде, Николаю Михайловичу, как единственному сыну и наследнику. Или вообще просто отдал. По маминым рассказам, у деда хранились драгоценности ее матери, всякие там ожерелья, серьги, перстни и прочее, драгоценности ее бабки, бриллианты, изумруды, сапфиры. Я признаться, ничего подобного у деда никогда не видел, но мать говорит, они хранились в сейфе. Лично я сомневаюсь, что дед успел все это спрятать, он сам говорил, что к нему несколько раз приходили какие-то вооруженные люди с мандатами и все, что было ценного в доме, вынесли.