Владислав Есман - Алый проток

Он по неизвестной причине и вопреки тому, чему его учили, направился прямо к свертку, имевшего какое-то магнетическое действие, маня и перетягивая все внимание на себя. Сверток излучал любовь… любовь, которая требовала тепла, внимания и заботы…

Покровский подошел вплотную к свертку, открыл его и обнаружил… окровавленный скелет младенца.

– Господи, нет, нет, НЕЕЕЕТТТ! – со всей силы прокричал Лев, почувствовав ни с чем не сравнимое ощущение, будто тебя вытаскивают крюком из глубокого густого болота Морфея вместе с ледяным трупом страха, крепко удерживающим и вызывающим настоящие конвульсии, в еще плохо осознаваемую реальность. Покровский вскочил с кровати, все еще издавая громкий крик, сердце готово было разорвать грудную клетку. Услышав в коридоре топот, он потянулся к кобуре – в этот раз она была на месте.

Дверь открылась с внешней стороны, в дверях стояла Администратор во всей своей красе: на удивление накрашена, одета в белый халат, едва прикрывавший ее целлюлитные сардельки. Но этот полуэротический образ диссонировал с ее настроением: на лице испуг, глаза выпучены, кожа красная, дыхание учащенное. В правой руке Любовь держала длинный кухонный нож.

– Ты чего орешь, что случилось?! – громко спросила она.

– Ничего, наверное, плохой сон приснился, – ошарашенный ее видом и фактом такого бесцеремонного и свободного открытия двери ответил Лев.

– Ни хрена себе, плохой сон! Я подскочила так, что чуть лбом потолок не пробила! Думала, что режут кого… Ты вроде немного выпил! Алкоголь что ли не держишь?

– Да нет, тяжелый был день, спасибо… за беспокойство… – робко и сонливо произнес Лев, не понимая, как отделаться от Администратора.

– Тяжелый день… Ха… говорила же, если что-то понадобится, зови! – сказала она, явно на что-то намекая, уже более спокойным тоном, с коряво-игривыми нотками и добавила: – Я могу и рядом побыть, поохранять, если боишься один спать…

– Эм, спасибо, я как-нибудь сам попробую уснуть… – еще напуганный, немного пьяный и не пришедший в себя ответил Лев.

– Ну смотри. Только не ори больше, лучше сразу ко мне спускайся или позвони. Сладких… – подмигнула Любовь и ушла в восвояси, закрыв за собой дверь.

«Уффф, вот это жопа, конечно, а не сон. Как теперь уснуть-то… Ладно, посплю с включенным светом, как пятилетний. Блин, была бы она чуть симпатичней слона, я бы ее поимел, хоть отвлекся бы… Но нужно выпить весь ее бар, чтобы на нее встал», – подумал Покровский, еще раз умылся, залез в телефон, посмотрел бессмысленные смешные видео в интернете, получив дозу дофамина, и уснул неспокойным тревожным сном.

– Какое село, милок? – переспросила очень старая бабушка в вязаном красном платке и расписной узорчатой шали, сидя у дороги за своей самодельной торговой точкой, состоявшей из раскладного стула и нескольких ведер разноцветных яблок.

– Головник, – снова повторил Покровский, несколько раз перепроверив переданную Андреевским информацию. – Должно было быть в ста километрах на юго-восток от главной трассы, вроде как…

– Ох, не знаю, милок… Может чего напутал ты? Я тут прожила аж восемьдесят четыре года, отродясь не знаю такого села. Может, коммунисты, конечно, переименовали, но я такого не помню. Съезди в местный Обком партии, узнай у них, они все знают. Но это тебе назад нужно воротиться, ехать часа два.

– Областной комитет Партии? – удивленно спросил Покровский. – Так это, давно не коммунизм, бабуль.

– Ой, да… запамятовала я что-то… Да какая уж разница-то! Ничего не меняется ведь, я как в избе жила, так и живу, ходи только флаги меняй, если ставишь. Я не ставлю, им до меня особо дела нет, да и мне до них тоже.

– Ладно, бабуль. В любом случае спасибо за помощь, – ответил Лев, поняв, что ее сознание постепенно входит в горизонт событий, который уже навсегда поглотил существенную долю памяти.

– Может яблочки купишь, на дорожку, а то вдруг долго будешь искать? Свои, с огорода. Всякой дрянью не поливаю, хотя надо бы от вредителей избавиться, да денег нет совсем. Пенсии не хватает, вот хоть кто-нибудь яблочки купит, да я что-нибудь лишнее себе позволю. Все забыли про меня, я…

– Да… знаете, давайте ведерко этих, – прервал ее Покровский, не выстояв выпущенной в него обоймы жалостно-слезливых аргументов, после которых, не купив треклятые яблочки, будешь чувствовать себя дерьмом до конца дня.

– Спасибо, милок. Бери на здоровье, сейчас тебе в пакетик насыплю, – довольно произнесла местная повелительница маркетинга.