Надежда Черкасова - Поцелуй меня крепче

При этом восхитительный запах яблочного пирога уже витал в воздухе, маня и соблазняя вкусить это чудесное яство. Только сейчас, когда Мила почувствовала себя в относительной безопасности, она поняла, что просто умирает от голода. Сон хоть и страшный, но вкусный, ведь теперь можно столько пирога съесть, сколько захочется, не рискуя при этом испортить великолепную фигуру. Эта весьма полезная способность, ставшая впоследствии не менее выгодной привычкой – находить хорошее в плохом, – и на сей раз помогла Миле извлечь хоть какую-то пользу из запутанной и совершенно абсурдной ситуации.

– Алешенька, голубчик, пойдем поможешь. Люсенька так слаба, что и чашку в руках не удержит. Ты неси чашку с молоком, не разлей смотри, а я возьму тарелку с пирогом, – услышала Мила и с любопытством принялась ждать появления незнакомца, якобы спасшего ее, вернее, какую-то там Люську, от верной гибели.

«Ну чем не Алеша Попович! Прямо слеза прошибает от великой благодарности», – исходила сарказмом Мила, но торчащие во все стороны волосы все же, как смогла, ладонями пригладила, удивляясь себе и одновременно злясь за стойкое неравнодушие к мужчинам, разумеется, если они того заслуживали.

Упражнения Милы в злобствовании были прерваны входящей в комнату процессией, возглавляемой шустрой старушкой, торжественно несущей глубокую глиняную миску с большим куском яблочного пирога. За ней послушно плелся – Мила глазам не поверила! – настоящий русский богатырь: крупный, импозантный, с широкой окладистой бородкой, аккуратно подстриженными усами и длинными, до плеч, густыми русыми волосами. Войдя, он, казалось, заполнил собой всю комнату.

«Вот это генофонд!» – с восхищением отметила про себя Мила, немного приоткрыв от удивления рот и изумленно таращась на незнакомца, который бережно держал в крепких руках небольшую глиняную чашку, внимательно рассматривая очнувшуюся девушку взглядом необыкновенной синевы.

– Алешенька, мы все равно здесь вдвоем не поместимся, так ты, голубчик, покорми Люсеньку и молочком козьим попои. – Хитренькая старушка просительно посмотрела на Алексея. – Оно ох какое полезное. А я пойду баньку готовить. Банька большую силу имеет: и хворь выгонит, и от тоски спасет, и порчу снимет, и от дурного характера избавит.

– Неужели банька поможет и от дурного характера? – спросил Алексей, старательно делая вид, что не смутился ни просьбы старушки, ни пристального и словно пронизывающего его насквозь взгляда огромных изумрудных глаз девушки.

– Может, касатик. Банька все может. А дурным характером я называю болезнь, когда у человека с нервами неладно. Самое лучшее лекарство от любой хвори – вот что такое банька. Люсеньку надо на ноги ставить, не в себе она. А банька в таких случаях – самое верное средство. Четверг сегодня, самый сильный день для лечения баней. Запарю травок лечебных, помою в них Люсеньку, попарю веничками специальными для такого дела, она быстро и поправится.

– Так, может, вам помочь баньку затопить? – предложил Алексей, видимо, не решаясь остаться наедине с девушкой, которая продолжала безмолвно и в упор его разглядывать.

– Нет, милок, – решительно отказалась старушка. – В этом ты мне не помощник. Это все я сама должна сделать, без лишних глаз. А ты, Алешенька, пока Люсеньку покорми. Ей силы понадобятся, ведь в баньке нельзя быть ни голодным, ни тяжелым от сытости. Да ты присаживайся рядом с ней, не опасайся. Она сейчас не буйная. Сил-то совсем не осталось от шатаний по тайге. Вишь, как смотрит на тебя? Значит, понравился ты ей. – Старушка улыбнулась глазами и, ловко расстелив на коленях Милы небольшое белоснежное полотенце, поставила на него тарелку с пирогом. – Сердечная ты моя, – вздохнула она, поцеловала Милу в макушку и вышла из комнаты.

«Вот зараза, – подумала Мила. – Старая-старая, а заметила. Они меня что же – за сумасшедшую, что ли, принимают? Обращаются со мной, словно с безмозглой куклой», – злилась Мила, однако чувствовала, что не только на какие-то действия, а даже на то, чтобы слово вымолвить, у нее пока сил никаких. Теперь главное – снова не потерять сознание. А впрочем, почему бы и не потерять? Ей теперь все одно: тело ватное, мозги и мысли такие же. Да, она кукла. Только голодная кукла. Ей бы поесть немного и поспать, а там – будет видно. Может, проснется уже в своей кровати и даже не вспомнит этот дурацкий сон.

Алексей опасливо присел на стоящий рядом с кроватью табурет, внимательно наблюдая за вверенной ему подопечной.