Наталья Александрова - Новогодний детектив (сборник)

С него станется разыграть дурацкий спектакль, чтобы лишний раз испортить мне жизнь. Тело стало заваливаться, и тут я с ужасом поняла, что вовсе это не дурацкие игры, Вовка мертв, причем умудрился скончаться в моем подъезде. В припадке безумия я распахнула на нем шубу, теперь кровавое пятно на груди предстало во всей своей красе. Совершенно нелепая мысль явилась мне: Вовка покончил жизнь самоубийством в нескольких метрах от моей квартиры. Глупость несусветная. Мой бывший шеф на такое не способен, даже из вредности. Что же получается: его убили? На всякий случай я пошарила взглядом по лестничной клетке в поисках орудия преступления, вдруг все-таки он сам? Под батареей лежал мешок, я заглянула в него и убедилась, что он пуст. Вовку кто-то убил в моем подъезде, а я не далее как четыре дня назад на него сильно гневалась, не чураясь крепких выражений. Помнится, даже крикнула: «Я убью тебя, скотина», – и все это при свидетелях.

– Ну, надо же, – жалко пробормотала я и залилась слезами. Теперь мне очень хотелось, чтобы Вовка, каким бы он ни был мерзавцем, чудесным образом вдруг оказался жив. И пусть бы пакостил дальше, это все-таки лучше, чем труп на лестничной клетке и перспектива объясняться с милицией.

Не знаю, сколько еще я бы стояла, возмущаясь злодейкой-судьбой, если бы внизу не хлопнула дверь подъезда. Сейчас меня застукают над трупом врага – и пиши пропало. Схватив пакет с мусором, я осторожно поднялась в свою квартиру. Закрыла дверь и без сил повалилась на банкетку. Однако к тому, что происходит в подъезде, прислушивалась. Шаги, а вслед за этим голос соседки, Прасковьи Ивановны.

– Это что ж такое делается! – возмущенно заявила она. – Нет у людей совести. Так напиться на рабочем месте. Глаза бы на вас, алкашей, не смотрели. А ну, встал, и марш отсюда. Батюшки-светы… – И тут же заорала на весь подъезд: – Караул!

Я разрывалась между беспокойством за даму в годах, которую запросто мог хватить удар от такого-то зрелища, и нежеланием вновь оказаться возле трупа. Приди я на помощь соседке, пришлось бы вызывать милицию, а значит, рассказывать о том, кто такой убиенный Дед Мороз. Делать это мне очень не хотелось. К встрече с милицией я совершенно не готова. Конечно, я не сомневалась, что обо мне они все равно узнают, но лучше позже, чем сейчас. И я малодушно затаилась, надеясь, что кто-то другой услышит вопль и придет Прасковье Ивановне на помощь.

– Да куда ж все подевались, ироды, – голосила соседка в большой обиде. Наконец снизу раздался мужской голос:

– Прасковья Ивановна, что на вас нашло с утра пораньше? – Это Лев Захарович, пенсионер, председатель домкома и признанный лидер нашего двора.

– Дрыхнете без задних ног, – гневно ответила соседка. – А в подъезде покойник.

– Какой покойник? – обалдел Лев Захарович.

– Человека убили, старый дурак, вот какой.

Как я и предполагала, через пять минут начался форменный сумасшедший дом. Двери квартир захлопали, народ загалдел, а Лев Захарович командирским голосом возвестил:

– Граждане, не толпитесь, картина преступления должна сохраняться в неприкосновенности. Здесь могут быть следы и отпечатки пальцев.

«Все, моя песенка спета», – решила я, тоже о следах подумав. Приедут менты с собакой и прямиком явятся в мою квартиру. Заревев от отчаяния, я отправилась в ванную. Появиться на лестничной клетке я не рискнула, справедливо опасаясь, что моих актерских способностей не хватит изображать неведение. Однако мое отсутствие среди зевак придется как-то объяснить. Я наполнила ванну водой погорячее, легла в нее и закрыла глаза. Понемногу я успокоилась и пыталась сообразить, что Вовке понадобилось в моем подъезде, да еще в костюме Деда Мороза. Первое, что пришло в голову: он решил со мной помириться. Если честно, не особенно в это верилось. Если бы он и надумал явиться, то непременно замыслив очередную пакость.

С Кострюковым мы познакомились два года назад, когда я устроилась работать в его фирму. В штате числилось всего пять человек вместе с хозяином. Занимались мы изготовлением визиток, рекламных буклетов и прочей полиграфической продукции. Устроиться на работу сразу после окончания института, не имея стажа, довольно трудно, так что, можно считать, мне повезло. Бок о бок со мной трудились бухгалтер Любовь Петровна, дама лет сорока пяти, отличавшаяся болтливостью и нездоровым интересом к чужим делам, непризнанный компьютерный гений Серега Пятаков и дальняя родственница Вовки Ленка Виноградова, девица двадцати одного года от роду, неряшливая, некрасивая и страшно злющая. Во время чаепитий, происходивших не реже пяти раз в день, мы, как правило, обсуждали личную жизнь шефа, которая оставалась для нас загадкой. Вовка занимал отдельный кабинет, часто отлучался по делам, и обсуждать мы его могли сколько угодно. Тон задавала Любовь Петровна. Ей не давала покоя мысль, что такой красавчик все еще не женат. Разговор на излюбленную тему она начинала с одной и той же фразы: «Девки, вы что сидите, рот открыв, такой жених за стенкой… будь я на вашем месте, давно бы его окрутила…» Ленка, не больше нас знавшая о личной жизни родственника, презрительно фыркала и косилась на меня. Пятаков бормотал «что в нем такого особенного» и тоже на меня косился, а я с улыбкой предлагала: