Игорь Заседа - Без названия (2)

- Трудно стало работать на Би-би-си, - вдруг сказал Дима. - Многое изменилось в последнее время...

Появилась Юля, быстро и ловко накрыла стол. Я понял: самое время доставать подарки. Юля радовалась, как ребенок, каждой мелочи: прежде чем отложить подарок, она чуть-чуть дольше, чем нужно, задерживала его в руке, обласкивала. Черную икру и водку тут же водрузила на стол.

- Русский пир в Лондоне, или наглядное свидетельство, что русские продолжают удерживать монополию на два самых дорогих в мире продукта черную икру и водку! - во всю мощь своего баритона воскликнул Дик Грегори.

...Уезжали мы поздно. Дима вызвал по телефону машину из какого-то "подпольного" частного гаража, объяснив, что такими такси пользуется едва ли не половина Лондона. "Это, знаешь, удобно, - объяснил он. - Дешевле, потому что как бы нелегалы, то есть незарегистрированные. Потому не удивляйся, что в машине нет таксометра..."

Подпольный таксист оказался рыжеволосым парнем явно ирландского происхождения. Вел он машину мастерски, но от чаевых отказался, сказав, что уже заплачено.

Мы распрощались с Диком Грегори, он ехал дальше.

- Теперь до встречи в Лейк-Плэсиде, - сказал я. - Желаю тебе удачи, Дик.

- И тебе удачи, Олег!

Согрелся я лишь утром, когда после бритья принял горячий душ. В запыленное окно пробивались лучи неяркого зимнего солнца, отчего в комнате стало чуть теплее, во всяком случае мне так показалось. Включил телевизор - передавали очередное выступление президента на пресс-конференции в Белом доме. Журналистов в относительно небольшом зале было как сельдей в бочке. Они поднимали звериный рев, стоило президенту закончить ответ на вопрос и обратить свой взгляд к присутствующим, чтобы из сотен рук выбрать именно ту, которая ему нужна. Я заметил, что это "тыкание" наобум не было таким уж рефлекторным, как кое-кто пытался представить: всякий раз уверенно задавался нужный вопрос, хотя, по логике вещей, любой в зале мог сказать, что указующий перст обращен непосредственно к нему. Впрочем, секрета давно уже не существовало: помощники президента заранее раздавали вопросы некоторым журналистам.

На сей раз пресс-конференция превратилась в монолог президента с короткими паузами, в этих-то паузах и успевали выстрелить очередной вопрос, и хозяин Белого дома тут же, без раскачки или раздумий, словно бы продолжая речь, монотонно втолковывал сидящим, а заодно с ними и миллионам телезрителей, истины, действительная ценность которых была весьма и весьма сомнительна. Речь шла об олимпиаде.

Я понял причину беспокойства: дело с бойкотом Московской олимпиады принимало серьезный оборот, и лишь теперь я увидел пропасть, куда толкали олимпийское движение, причем это обставлялось таким образом, что простому смертному никак не разобраться, что вместе с крахом олимпизма человечество еще на шаг приближалось к пропасти - к термоядерной.

Я набрал номер телефона Дика Грегори.

- Офис мистера Грегори слушает, - раздался милый девичий голосок.

- Мне нужен мистер Дик Грегори, - сказал я.

- Назовите, пожалуйста, себя.

- Олег Романько.

- Здравствуйте, мистер Олег Романько. Шеф просил передать вам, что он будет у вас в отеле в 10:15. Если вы возражаете против этого срока, сообщите, пожалуйста, мне, я успею еще передать вашу просьбу мистеру Грегори.

Я взглянул на часы - 9:37.

- Спасибо, я буду на месте.

- До свидания, мистер Романько.

Чтобы не терять времени, я спустился вниз. Проулок, куда выходил парадный вход отеля, был пуст, узок, и слабая поземка обнимала ноги одиноких прохожих. Солнце, закрытое громадами темных зданий, затерялось где-то за пиками небоскребов и угадывалось лишь в отражениях стеклянных панелей, которыми был отделан дом (как-то не вязалось это точное и объемное определение с выстроенной человеческими руками неприступной "горой") напротив.

Я заглянул в широкое зеркальное окно парикмахерской, словно надеялся увидеть окровавленный труп Анастазиа. Но в кресле мирно посапывал толстяк с закрытыми глазами, и брадобрей быстро срезал белую пену с его щек. Медленно проехала громыхающая мусоросборочная машина. Два высоких негра в синих джинсовых фирменных костюмах на ходу соскочили с запяток, ухватили по два черных пластиковых мешка, куда ньюйоркцы складывают мусор, на бегу ловко забросили их в открытый "зев" машины, и она медленно стала уминать их в ненасытную трубу.

Я свернул на Бродвей. Знакомая реклама фирмы "Сони" перекрывала улицу, и Бродвей раздваивался, словно бы река, наткнувшаяся на каменный уступ.