Рут Ренделл - Эксгумация юности

В это время — с десяти до одиннадцати вечера — Розмари обычно ложилась. Так было всегда. Войдя в квартиру, Алан тихонько закрыл за собой дверь.

Она сидела в гостиной комнате. Дверь на балкон была открыта. На столе перед Розмари стоял полупустой стакан с красным вином. Есть люди, которые в моменты сильного волнения испытывают дрожь или какие-то болевые ощущения. Кто-то краснеет. Алан побледнел.

— Мне нужно выпить воды, — сказал он, после чего отправился на кухню и налил себе стакан.

Розмари ничего не ответила. Взяв бокал с вином в руку, она держала его, но так и не притронулась.

— Ты, видимо, что-то хочешь мне сказать, — проговорил Алан, вернувшись.

Она поставила бокал на стол и вглядывалась в него, обхватив пальцами ножку.

— Почему она? — вдруг сказала Розмари. — Это все, что я хочу знать. Если бы это оказался кто-то помоложе, то я по крайней мере могла бы понять, но почему она? Почему эта старая ведьма?

Он не стал спрашивать, откуда она узнала. Возможно, поговорила с Робертом Флинном. Теперь это было не так важно.

— Не стоит опускаться до оскорблений. Это вряд ли поможет.

— Есть еще кое-что, что я хочу знать. У тебя что же, были с ней отношения?

Он ожидал, что она его обязательно спросит об этом и произнесет именно такие слова. Он мог бы даже написать для нее сценарий беседы. За прошедшие недели и даже месяцы Алан, конечно, наговорил ей много лжи. Так много, что это даже вошло у него в привычку. Он обрел такой опыт, что мог врать с удивительной легкостью. Сейчас он мог бы все отрицать. Но ведь он так часто предавал ее. Неужели теперь он должен предать и Дафни?

— Ах да, — ответил Алан. — Конечно.

Розмари вскинула голову, встала и выкрикнула:

— Как ты мог? Как же ты мог?

— Мне нечего ответить тебе, Розмари. Ты сама это знаешь.

— И ты не хочешь извиниться?! Разве ты не хочешь, чтобы я простила тебя?!

— Мы можем поговорить об этом завтра? Я хочу спать.

Он вдруг подумал, что сейчас она заплачет. Но Розмари не стала. Она спросила:

— И сколько же у тебя их было? Во время нашего брака, сколько?

— Больше никого. Я ложусь спать…

Когда во время супружества наступает подобный кризис, первое действие, которое предпринимает один из партнеров — даже до словесной перепалки, — он перемещается из брачной постели в другую комнату или на диван. Когда Алан, захватив пижаму, отправился в другую комнату, то обнаружил, что Розмари уже побывала там до него: ее ночная рубашка уже лежала на кровати, а на комоде стоял небольшой радиоприемник и лежали очки.

В эту ночь ни один из них толком не выспался. Алан подумал, что споры могут длиться долго — по крайней мере так все рассказывают, — а потом он просто уйдет. Розмари никогда не жила одна. Как она поступит? Нет, он не бросит ее, будет поблизости, сделает все, что она попросит. Но не будет с ней спать и проводить все время напролет. Да, он уже стар, но это не значит, что он не имеет права на счастье. На те годы, которые ему осталось прожить на свете. Алану удалось ненадолго заснуть. Он встал в пять тридцать.

Розмари уже встала и была не в халате, как обычно в столь ранний час. На ней было цветочное платье, которое она сшила себе сама. Ее волосы были тщательно уложены и завиты, как будто она готовилась к какому-то торжеству. Алан, к своему ужасу, понял, что все было не «как будто» — она специально ждала, когда он проснется. И он вздрогнул. Видимо, таким способом она попытается вернуть его.

— Алан, если ты пообещаешь больше не встречаться с ней, я прощу тебя. Я забуду все прошлые обиды. Только пообещай мне, и тогда мы вместе забудем об этом.

Он промолчал.

— В конце концов, эта… связь длилась недолго, не так ли? Ты мог бы назвать ее моментом безумия. Тебе ведь за семьдесят. Ты ведь не хочешь перевернуть все с ног на голову? Только скажи, что больше не увидишься с ней, и подведем черту. Я ни разу не упрекну тебя.

Это было то, чего Алан не ожидал. В словах Розмари чувствовался здравый смысл. Мужчины хотят мира и спокойствия. Больше пятидесяти лет он действительно жил без волнений и забот. Но больше такого не хотел. Он хотел Дафни, и их возраст в данном случае не имел для него значения.

Он высказал ей все, о чем размышлял бессонной ночью: что готов быть рядом, когда он ей понадобится, что никогда не бросит ее. Потом добавил, что она может оставить себе эту квартиру, что он обеспечит ей любой доход в пределах разумного. Но жить он с ней не будет. И что он останется еще ненадолго, чтобы упаковать свои вещи.